Андрей Акимов - Хроники Центрального Континента. Книга 3. Стражи Пылающей Ямы

Конечно, Лэнсон не понаслышке знавал о таких девушках и, по большому счету, мог рассказать намного больше матери, да еще и во всех подробностях, чем занимались эти юные дамы. Но Мария была не из их числа. Ему казалось, что сам Незримый послал ему ее, чтобы он не сбился с курса настоящих, искренних ценностей и чувств, остающихся в этом жестоком мире. И он был бесконечно благодарен судьбе за такой уникальный дар, как эта девушка.

Уже незадолго до кончины Дариуса Дэрольфа в арсенале матери появился новый предмет неоднократных обсуждений: опустевший трон. Все время, пока король был прикован к постели, но оставался в живых, Сильвия уже говорила о нем в прошедшем времени. Это, конечно, было в ее стиле, она всегда разбирала детально самые наихудшие варианты развития событий. Если кто-либо из их окружения находился в состоянии какого-либо тяжелого недуга, она непременно высказывала свои самые сокрушительные и некорректные прогнозы друзьям и родственникам несчастного при любом удобном случае. При этом она считала, что рассуждает о вполне нормальных и правильных вещах. Все же когда-то умирают.

Но разговоры Сильвии о возможном унаследовании трона ее сыном при живом правителе и целом отряде старших претендентов казались Лэнсону пустым сотрясанием воздуха. Он не любил эту тему в принципе. Его мысли о будущем ни как не вязались даже с намеками о претензиях на трон Монтина. И эти разговоры заставляли его еще более тщательно избегать общения с матерью. Свою судьбу он мечтал связать с военным делом, как отец (правда, пока ничего для этого не делал). Он грезил о титуле одного из великих стратегов в истории скалистого края. Его мнением и советами наверняка будут дорожить, как сокровищем, данным великому королевству по праву. Ну а опыта понабраться – это никогда не поздно.

Утро было туманным и малоприветливым. Похоже, этим днем Диску в очередной раз не суждено было побаловать прямые линии города, венчавшего самую высокую гору Спящего Хребта своими ласковыми теплыми лучами.

– Останешься сегодня у меня, Лэнни? – положив голову ему на плечо, спросила Мария.

В ее голосе проскользнули нотки ласкового каприза, которые никогда не оставляли его равнодушным к звучащим просьбам. Но этой уменьшительно-ласкательной производной от его имени называла его в детстве мать, а мысли о матери в такие моменты он не любил.

– Я просил не называть меня так, – он отвернул голову к маленькому боковому треугольному окошку мансардного этажа ее дома.

– Не совсем понимаю, но больше не буду, – заверила Мария.

– Это я уже слышу не в первый раз.

– Сегодня – все, – она шутливо подняла ладонь, – клянусь, мой не названный принц! Больше ты не услышишь это… это… а что же именно? Вот видишь! Я уже позабыла это навсегда!

Он улыбнулся, повернул к ней голову и взглянул в ее голубые глаза, которые сужались и наливались игривой хитринкой. Ее красивые губы расползались в манящей улыбке, а рука тем временем скользила вниз по его животу к едва успевшему восстановиться после недавнего бешеного соития инструменту. Лэнсон поначалу не стал препятствовать ее не в меру похотливым действиям, но затем вежливо отстранил Марию. Мысли о предстоящей похоронной процессии больше не давали ему сосредоточиться на ласках девушки.

– Устал? – будто не веря в подобную чепуху, невинно спросила она.

– Не знаю, – буркнул он, поднимаясь с расстеленных прямо на полу шкур диких зверей, небрежно покрытых измятыми в порывах страсти простынями и покрывалами. – Сегодняшний день обещает быть непростым.

– Но ведь он закончится! А я буду ждать тебя прямо здесь, прямо в таком виде.

Она раздвинула свои стройные ножки и запустила меж них руку, показав ему причину, по которой он должен был вернуться сюда после тягот грядущего дня. Он облизал губы, не сдержав довольную ухмылку. Но уже через мгновение сосредоточился на натягивании штанов и туфлей, обдумывая при этом все возможные варианты и причины по которым можно было бы сократить свое пребывание на обещающей затянуться надолго процессии.

Мария тоже была обречена на символическое прощания с королем, ибо все жители Виндора должны были сегодня выйти на улицы и скорбным молчанием проводить бывшего правителя в последний путь. Но если жители были вольны расходиться по домам, после того, как гроб с Дариусом Дэрольфом минует их квартал, то члены семьи и представители дворцовой знати обязаны были находиться с уходящим в иной мир королем от начала церемонии и до конца.