Александр Вандышев - Зеленое солнце Ино

Путешествия по миру были для нее производственной необходимостью. Перед приобретением мебели, люстр и разных других ингредиентов дизайнерского коктейля, ей, в идеале, нужно было увидеть вещь лично, понять ее характер, кончиками пальцев поймать ее текстуру, осознать, как будет эта вещь жить в сочетании с другими предметами, и будет ли жить вообще.

Но помимо этой сугубо утилитарной функции путешествий, они были топливом для ее Великого Преобразователя Впечатлений, и порой она с изумлением отмечала, как неуловимо перетекают ее воспоминания в создаваемые образы, когда из триллионов разложенных на атомы картин памяти и эмоциональных лоскутков через ее талант на свет появляются ее личные Гомункулы.

Этим летом она впервые приехала в Рим. Кавказская кровь отца, помимо внутренней силы духа, несгибаемого оптимизма и чувства юмора, подарила ей яркое южное обличье, бездонные малахитовые глаза с ноткой янтаря и густые черные волосы, спадающие водопадом на точеные плечи. Поэтому по всей южной Европе Ино принимали за свою. Так вышло и в Италии. Бросив чемодан в отеле, Ино мгновенно растворилась в Вечном городе.

Пройдя вдоль Ватиканской стены, где гуталиновые сомалийцы с красноватыми белками глаз торговали всякой мелочью, она зашла в музей Ватикана, где с восторгом положила на одну из полочек своей памяти овеществленное чудо Сикстинской капеллы. Потом села в обычный городской автобус и глазела в окно на деревья, здания, людей, на проезжающие мимо машины, среди которых иногда попадались забавные маленькие автомобильчики середины двадцатого века. Пару раз к ней обращались по-итальянски и, когда она не понимала, приходили в изумление: как это, она «но итальяно». Это было приятно – Рим был из тех городов, частью которых хотелось быть. Автобус переехал мост через Тибр, его желтоватые воды безучастно терпели каменную тюрьму своих набережных, осталась позади круглая табакерка Замка Ангела, наконец, Ино увидела величественный овал Колизея, и вышла из автобуса под одобрительное подсвистывание двух молодых парней, видимо, тонких ценителей женской красоты.

Ино уже бывала в римских амфитеатрах в других странах, и вот ей довелось посетить их предводителя. В общем, все тоже самое, только масштаб побольше, ну и само место, пожалуй, самое зловещее на целом свете, ведь за всю историю человечества именно здесь на единицу площади больше всего людей погибло насильственной смертью. Этот статистический факт в живой фантазии Ино преобразовался в сюрреалистическую картинку трибун, заполненных мертвецами: гладиаторами, принявшими смерть от своих более удачливых коллег и первыми христианскими мучениками, разорванными дикими зверями на потеху толпы еще до того, как христианство стало мейнстримом.

Покинув Колизей в несколько сумрачном расположении духа, Ино решила закончить день все-таки за здравие и получила ожидаемый заряд восторга от посещения собора Святого Петра. Потом она чудесно поела в траттории на набережной Тибра и завершила день с бокалом Мартини на балконе своего номера, наблюдая, как на горизонте во Фьюмичино взлетают и садятся бесчисленные самолеты.

На следующий день она доехала на автобусе до античной Аппиевой дороги, сняла обувь и пошла босиком, представляя, как две тысячи лет назад здесь ехал, допустим, Понтий Пилат, расстроенный назначением в вечно мятежную Иудею, или влюбленный юноша спешил на свидание со своей зазнобой, излучая счастье на всю Вселенную. «А теперь иду я, – думала Ино, – а через две тысячи лет будет идти кто-нибудь еще, и не будет знать обо мне». Через голые ступни она впитывала в себя шероховатое тепло древних камней, испытывая необычное, почти сексуальное возбуждение. Так она прошла довольно далеко, когда увидела указатель «КАТАКОМБЫ». «Почему нет?» – подумала Ино и решительно свернула влево.

Обычно Ино сознательно избегала прикасаться к эстетике смерти, понимая, что стоит впитать в себя скорбные волны кладбищенской грусти, это с неизбежностью проявится потом в результатах ее творчества. Однажды коллега-дизайнер, чрезмерно увлекшись экскурсиями по красивейшим кладбищам мира, делал типовой дизайн-проект для операционных залов одного крупного банка, и Ино довелось присутствовать при рассмотрении клиентом эскизных проектов. Клиентом был пожилой еврей с седоватой бородкой, выглядевший как брат-близнец Стивена Спилберга, но пошедший, в отличии от него, по кривой дорожке наживы и чистогана. Холодный маслянистый взгляд прозрачных голубых глаз, капризно изогнутые тонкие губы и тон человека, привыкшего изрекать истины в первой и последней инстанции. Склонившись над невидимым остальным присутствующим альбомом с эскизами, он не дольше минуты рассматривал изображения будущих операционных залов, и затем безапелляционно изрек: