Алекс Май - Заблудшие дети Perestroiki. История первой любви

«Неужели у них холодная война в самом разгаре?» – подумал я. Впрочем, у меня положение немногим лучше. Стоит подумать о достойной карьере дворника и поставить жирную точку, а еще лучше – смачную кляксу во всех таких вот нелепых и отнимающих кучу энергии разговорах. Я тоже уже не маленький, и я тоже очень устал…

– Ладно, уговорили, поехали, – очень уж скоро согласилась Таня. – Можно он хоть проводит нас, до остановки?

– Конечно, конечно, пусть проводит, – разрешила мама Тани.

Оделись, вышли на темную улицу. С неба сыпался снег. Покосившись на родителей, я обнял Таню за плечо, а она, даже не взглянув на них, обняла меня за талию. Или наоборот? Да не важно.

Так что же происходит в этом неправильном мире? Сейчас мы дойдем до остановки, попрощаемся, поцелуемся… И она уедет? Да? Пускай только до завтра, но Боже, как тяжело это сознавать, даже дышать от такой мысли тяжело.

Родители отстали – Танин папа пытался прикурить, ему мешал ветер, задувавший огонек зажигалки.

– Сашка, бежим, – прошептала Таня.

Сид Вишес, восстань из могилы, и прихвати с собой Нэнси, нам будет, о чем поговорить.

На мгновенье я замешкался, но тут же крепко сжал Танину ладонь, и мы побежали. Быстро-быстро, как олени от полярных волков. В арку, через сквер, по лужам, куда глаза глядят, лишь бы убежать, далеко-далеко… Черт с ними, со всеми!

Мне шестнадцать, она со мной, и нам все по фигу! Считайте это моим девизом.

Минут десять бежали. Запыхались.

Присели на мокрую лавочку, отдышались… Задумались: а дальше-то что? Очень скоро замерзли. Я предложил пойти к Тимуру, он жил без отца, а мать работает по сменам, авось, нам повезет. Обретем крышу на эту ночь.

Ну и…

– Мама, можно они у нас переночуют? – спросил Тимур у сонной матери.

– Кто там? Сашка, с кем? Какая Таня? Совсем с ума сошел! Что опять случилось? – проворчала из комнаты разбуженная нашим визитом мама Тимура.

– Тетя Ира, ну, пожалуйста… Ничего не случилось. Просто так надо, – попросил я.

– Да ночуйте, сколько хотите, мне не жалко.

Почему моя мама так не может?

Тимур, будучи любителем детективов, предсказал за чаем с баранками, что милиция, если родителям взбредет в голову обратиться к ее помощи, очень скоро даст о себе знать. А в том, что родители пойдут в милицию, сомнений не было. До двух часов ночи сидели на полу и придумывали непростой, даже фантастический план, но тем он нам и понравился. Легли спать, завтра нас ожидал нелегкий, но счастливый день. Тимур уступил нам неширокую кровать, а себе постелил на полу.

Да, я мечтал об этом, я этого очень хотел, но и после той ночи я остался девственником. Целовались, я думал, что точно взорвусь. Тимур ворочался и кашлял…

Проснулись под звуки гимна, заигравшего из радио в шесть утра, а в семь, следуя разработанной схеме, Тимур пошел ко мне домой, где застал и Таниных родителей, так и не уехавших прошлой ночью. Убедительно поразившись тому, что меня не оказалось дома, он узнал от них, злых и невыспавшихся, что мы, оказывается, такое вытворяем! Что убежали, что прячемся по подворотням или в подъездах… Что мы можем пропасть, что нас могут убить. Что они, бедные, полночи разъезжали по всем вокзалам, но безрезультатно. Собираются идти в милицию. Тимур посочувствовал, сказал, что все понимает, но ему позарез нужны пластинки, которые он якобы давал мне переписать. Да, в такую рань. Нужны и все тут. Мама, не понимавшая в музыке ни единой ноты, провела его в мою комнату, чтобы он сам забрал нужные пластинки.

Сказано – сделано. К нам он вернулся с толстенной пачкой винила. Спасибо!

Попрощавшись с Тимуром, поехали к фарцовщику-меломану, просто хорошему человеку, моему другу – Валере. Валера был лет на десять старше, носил длинные черные волосы, частично седую бороду, косуху, блестящие феньки-перстни и обладал густым шаляпинским басом. Такой вот крутой!

Долго звонил в дверь. Лишь после того, как я пнул ее пару раз ногой, перед нами во всей заспанной, растрепанной красе предстал Валерыч, который зевнул, потер глаза и принялся жутко тормозить. Забавно, он никак не мог понять, чего мы хотим от него в такую рань. Казалось, часть его мозга, ответственная за речь, так и не проснулась.

Пришлось орать:

– Валерыч, очень нужны деньги, чем больше, тем лучше! Да, это – Таня! Понял? Ты нас не видел, если что! Это – пластинки! Бери оптом! Понял?

Разбуженная моими воплями, из комнаты вышла жена Валеры – Оля, она тоже зевала, одной рукой поправляла светлые волосы, а другой застегивала пуговки на розовом халатике. Оценивающе осмотрела сверху донизу Таню, улыбнулась и поздравила меня.