Николай Антонец - Тёмные воды

Из-за спины моей раздался нескладный вскрик близняшек – они, замёрзшие и перепуганные, явно не ожидали такого резкого удара. Без движения осталась только тётя Мэй – её окаменевшие руки и ноги даже не дрогнули, когда по машине прошла ощутимая вибрация.

– Что это было?.. – негромко поинтересовалась одна из близняшек – я до сих пор не научился их различать – и ухватилась за водительское сиденье.

– Да, мама, что?.. – тут же поддержала её сестра.

– Тихо! – Ямато Мэй требовательно подняла указательный палец, призывая нас всех к молчанию. – Вы… Вы все это чувствуете?.. Движение прекратилось… как будто бы…

Я был бы рад помочь тёте ответом, но тело моё давно перестало ощущать хоть что-нибудь помимо леденящего холода. Да и проговорить хоть слово сквозь стучащие зубы было сейчас выше моих сил.

Не дождавшись подтверждения своей догадки, женщина дёрганными движениями распахнула бардачок и выудила оттуда небольшой походный фонарик. Это удалось ей не сразу – первые три попытки закончились падением в воду под самым рулевым колесом каких-то документов, небольшой кожаной сумочки и чего-то ещё неопределённого – но явно увесистого. Возможно, небольшого дамского пистолета?.. Не знаю. И не берусь теряться в догадках.

Заполучив, наконец, искомый фонарь, тётя Мэй включила его – вновь не с первой попытки – и прижалась к боковому окошку, водя ручным конусом света из стороны в сторону. Ей с трудом удавалось сдерживаться от паники – и на одном только этом стальном самообладании молодой женщины сейчас держалась вся атмосфера нашего импровизированного судна.

– Да, – проговорила Ямато-старшая без особой уверенности. – Да, нас прибило к берегу… Не знаю – надолго ли, и… наверное…

На мгновение тётя потерялась в собственных мыслях, но раздавшийся вдали раскат грома моментально вернул её в сознание и буквально вытолкнул из тисков прежнего страха. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов – что в промозглом холоде далось ей с трудом – женщина резко повернулась к нам с девочками и заговорила с поистине стальной твёрдостью:

– Мы застряли на мелководье. Сложно сказать, сколько это продлится – вода всё пребывает и каждая секунда на счету. Поэтому я спрошу прямо – вы можете идти?

– В такую грозу?.. – слабо просипела та из девочек, что сидела ближе к окну.

– Я не знаю, что это за река! – ответила тётя Мэй с излишней, пожалуй, твёрдостью. – Не знаю, куда она течёт и в какой водоём впадает. А значит, мы можем плыть по ней до самого утра, пока не замёрзнем до смерти, и не встретить ни одного ориентира…

– А можем заблудиться в этом дожде! – попробовал высказаться я, откровенно опасаясь перспективы блуждания в темноте под пронизывающими ветрами.

– Можем! – женщина огрызнулась, не скрывая собственного бессилия. – Но так у нас хотя бы будет шанс – шанс найти укрытие от этой… проклятой воды! Шанс развести огонь, высушить вещи! Я несу ответственность за вас! И не позволю, чтобы всё это… закончилось… вот так.

Голос тёти Мэй начал быстро затихать. Видно было, что женщину от слёз отделял лишь крохотный, едва заметный отрезок времени – и мне вдруг тоже захотелось разрыдаться от собственной слабости и предвкушения приближающейся гибели.

Казалось, мы уткнулись в тупик, потеряли все силы. Приготовились к худшему… Как вдруг с заднего сиденья раздались почти синхронные щелчки, и близнецы в один голос, наперебой друг другу, заговорили:

– Мы сильные, мам!

– Мы дойдём!

– Тут холодно и страшно!

– Нужно уйти от реки!

– Всё получится, только верь в себя!

Я опешил от такого потока слов, и с ужасом – куда большим, чем прежде – начал понимать, что мы, скорее всего, всерьёз сейчас выйдем на улицу, прямо в этот страшный, холодный мир из дождя и мрака, под взгляды тяжёлых туч и обжигающие удары молний! Нет… я не был к готов к такому… и вряд ли хоть когда-нибудь смог бы собраться с силами, чтобы бросить вызов самой природе!

К несчастью, я не успел даже открыть рот, когда тётя Мэй дрожащими руками отстегнула себя от сиденья и решительно толкнула наружу дверцу машины. В её руках я успел заметить чёрный силуэт закрытого зонта – ещё одной полезной вещи из бардачка – но всего мгновение спустя, раскрывшись бутоном чёрного матового цветка, тот вырвался из тётиных пальцев и растворился в темноте.

Ямато Мэй выругалась, но голос её утонул в рёве беспощадного ливня.

Позабыв о холоде, плещущейся у самых ног воде и кромешной темноте салона, я покрепче вжался в кресло и принялся молить богов, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился, чтобы я открыл глаза в своей небольшой комнатке и поёжился от ночных кошмаров, удаляющихся вслед за тяжёлым покрывалом ночи…