Николай Асламов - Шаг вперёд, два назад

– Подъем на гору не долгий, а вот топать туда… – разъяснил шут. – Постой, а может, твоя ведьма меня на метле подвезет? Или она на козе летает?

– Да катись ты ко всем чертям! – не выдержал Вальтер. Однообразие сегодняшних шуток не вызывало в нем ничего, кроме раздражения.

– Вообще-то, к ним и иду, дружище, – совершенно серьезно заявил Йост. – Если я прав, меня ждет самое жуткое и самое забавное зрелище во вселенной!

– Одинокая ночевка на пустой и холодной горе? – ухмыльнулся музыкант, спрыгивая с кадушки.

– Нет, дружище! – бросил шут ему в спину. – Один слепой дурак, которого притащат на заклание!

– Ну-ну, Томас, ты чего?

Мальчик ревел без остановки. Уткнулся ему в живот и плакал навзрыд, размазывая слезы по рубашке. Музыкант, застигнутый врасплох таким бурным проявлением чувств, попросту растерялся.

– Кто тебя обидел? – спросил музыкант как можно ласковее. Ему раньше не приходилось выслушивать детские обиды, но ребенок никак не унимался. Вальтер, вспомнив, как обычно поступала в таких ситуациях его мать, взъерошил густые волосы мальчугана.

– Ка… Ка… Карл! – донеслось наконец из вымокшей рубашки.

– Тот, что живет с восточной стороны?

– Да! – подтвердил Томас и снова разрыдался. – Он… он меня отлупил! Ни за что!

– Как так ни за что? – спросил Вальтер, не переставая гладить мальчишку. – Расскажи мне, как было дело.

– Он… Он цветы выращивает, и я… я… у него сорвал.

– Томас, – перешел на строгий тон Вальтер, – разве мама не говорила тебе, что красть нехорошо?

– Я ведь не для себя! – опять заревел только-только успокоившийся мальчик. Вальтер опять прижал его к себе покрепче, гладя по плечам. «Эх, зря стал воспитывать!»

– Ты хотел порадовать маму?

– Нет, Агату! – ответил Томас, повернув голову в сторону. – Мы с ней вместе гуляли на склонах, она сказала, что ей нравятся цветы у Кривого Карла. Беленькие такие, маленькие. Я полез и попался. Карл меня за уши выдрал и хворостиной отхлестал. Я вырвался, но цветы обронил…

Томас опять расплакался.

– Так ты пострадал из-за девочки? – улыбнулся Вальтер. – Она тебе, наверное, очень нравится?

Мальчик покивал, не отнимая лица от вальтеровой рубашки.

– Так тебе радоваться надо! – потрепал музыкант мальчика за плечо. – Ведь ты пострадал за прекрасную даму! Совершил для Агаты подвиг, как настоящий рыцарь!

– Даааа! А что я те… теперь Агате скажу? – продолжал реветь Томас. – Я ведь ей цветов не принес!

«Ох, как все запутанно…» Вальтер даже не представлял, что ребенок в этом возрасте может плакать по такому сложному поводу.

Спасительная идея пришла неожиданно.

– А давай мы ей другой подарок сделаем! – предложил музыкант.

– Какой? – сразу встрепенулся мальчишка.

– Ну… – протянул Вальтер. – Может, куклу?

– Ведьминскую? – заинтересовался Томас. – Чтоб на Вальпургиеву ночь сжечь?

– Хотя бы, – согласился музыкант, как-то не ожидавший такого поворота. Он всегда считал, что подарки надо хранить, а не сжигать, но кто нынешних детей разберет? Мальчишка явно загорелся идеей. По крайней мере, реветь перестал и в рубашку больше не утыкался.

– Я тогда лоскутков по дворам соберу! – решительно заявил он, шмыгнув носом.

– А я соломы в сарае возьму, чтобы набить, – поддержал Вальтер.

– Только иголки нет… – расстроился мальчик и снова шмыгнул.

– А ты у мамы попроси! – посоветовал флейтист. – Скажи, что вместе со мной подарок делаешь, она даст. Только нос для начала прочисти!

Мальчик шумно высморкался.

– Вот так, – одобрил Вальтер. – Теперь давай вытрем слезы, чтобы не пришлось краснеть перед мамой, если она начнет нас расспрашивать! Не будем показывать ей свои слабости.

Музыкант несколько раз провел пальцами по мокрым щекам Томаса.

– А у тебя тоже есть слабости?

– У всех они есть, Томас, и у мужчин, и у женщин, но мужчины всегда терпят молча, – ответил Вальтер, затем аккуратно взял мальчика за щеки и наклонился к нему поближе. – Так, теперь улыбнись! Как шить-то будем, если у тебя под носом ручьи текут? Всю куклу вымочишь – не загорится!

Флейтист, не убравший ладони со щек мальчика, почувствовал, как заплаканное лицо медленно расплывается в улыбке.

– Вальтер!

– Да, Томас?

– У тебя очень мягкие пальцы, – признался мальчуган. – Мягче, чем у мамы.

Музыкант быстро убрал руки и попытался сделать вид, что приводит в порядок рубашку. От смущения он готов был сквозь землю провалиться.