Николай Асламов - Шаг вперёд, два назад

Тринадцатилетний Готфрид, вдохновленный примером чуть более старшего товарища, воткнул рогатину в ствол с другой стороны. Липа трещала, но удары держала хорошо. Как верный оруженосец графа, Готфрид вынужден был регулярно сражаться с четырехруким громилой так же, как и Конрад, приходившийся фон Зеевальду племянником. И точно так же тяготился этим дурацким занятием.

– Эй, хватит тупить! – резко бросил Гильберт, но увидев, как друзья, нахмурившись, поворачиваются к нему, поспешно добавил: – Я про оружие.

Гильберт был средним сыном конюшего и, несмотря на то что отец давал ему поручения, игнорировал их, всегда и всюду таскаясь за друзьями – на ристалище, на кухню, в лес, куда графу приспичит. Граф Эбергарт по непонятной прихоти Гильберта поддержал, даже однажды осадил конюшего, когда тот хотел выдрать сына вожжами, и стал мурыжить наравне с остальными, чему и Готфрид, и Конрад были чрезвычайно рады – делить подзатыльники и оплеухи графа на троих было куда выгоднее, чем на пару.

– А кольчугу он почему не снимает? – снова затянул Конрад старую песню, но рогатиной больше не размахивал. – Ест в ней, спит в ней, молится в ней. Моется – и то в ней!

– Когда речку проезжает? – схохмил Готфрид. Уж он-то знал, что Эбергарт мытье не жаловал. И без брони действительно не оставался ни на миг. Даже когда кому-то из них, находившихся в замке на попечении и воспитании рыцаря, надо было чистить его кольчугу, приходилось сначала облачать рыцаря в запасную броню.

– Несет от него, как из дьяволовой задницы! – сплюнул Конрад. – А на бабу как? На бабу он тоже в кольчуге залезает?

– Кто о ком, а Конрад все о бабах! – усмехнулся Гильберт. Конрад в свои неполные пятнадцать лет, несмотря на вечно растрепанный внешний вид и торчащие в стороны уши, умудрился оприходовать едва ли не всех замковых служанок старшего возраста, чему двое других приятелей открыто завидовали. Они были младше и, к своему глубочайшему сожалению, женщин так близко еще не знали, вынужденно довольствуясь подробнейшими рассказами друга о новых и новых победах.

– Ну ладно кольчуга, а кони? Кони где? – продолжал лопоухий дамский угодник. – Почему мы верхом почти не деремся? Рыцарь без коня – вообще не рыцарь!

– Похоже, в это Рождество пояс и шпоры нам опять не светят, – мрачно предрек Гильберт, в очередной взглянув в сторону клонящегося к закату солнца, – время поджимало. Среднему сыну графского конюшего в тринадцать лет рыцарство получить было можно, но только за выдающиеся заслуги, которых пока, увы, не наблюдалось.

Готфрид, неудачно задев елку, получил снегу за шиворот, выругался, кое-как отряхнулся и двинулся дальше. Он надеялся на лучшее, но предсказание Гильберта имело все шансы сбыться. Они целый день лазили по лесу, но нужных следов не обнаружили: птичьи, заячьи, лисьи, волчьи – этих особенно много – но не медвежьи.

– Медвежатины ему захотелось на праздник! – все так же раздраженно ворчал Конрад, у которого, как видно, крепко наболело. – А чего сам не пошел? Сидят там в замке у камина, пока мы в лесу яйца морозим!

Племянник графа с досады пнул небольшое деревце, и несколько комьев снега, упавших с веток, угодили ему прямо на шлем.

– Да уймись ты, Конрад, – взял его за плечо Гильберт. – Сам ведь знаешь, что шатун, да еще и наверняка подранок, вблизи замка совершенно ни к чему.

– Полезный зверь, мишка-то! – поддержал друга Готфрид. – Все с него в дело пойдет: мясо, сало, шкура, кости на поделки.

– Ага, талисман из клыков сделаем! – хмыкнул Конрад, а потом добавил примирительно: – Сейчас-то что делать будем?

Вопрос был действительно не праздный. В замок на Рождество Христово съехались рыцари чуть ли не со всего Заэльбья. С какой целью – неизвестно, но ходили слухи о большом походе в земли язычников. Трое друзей втайне надеялись, что на праздник состоится их посвящение, но вместо положенного суточного бдения в замковой часовне и заветного удара по плечу или щеке они получили от графа Эбергарта отнюдь не символического пинка. Точнее, получил Конрад, поскольку первым подвернулся под ногу. Вроде как в окрестностях замка посреди зимы проснулся медведь и задрал несколько человек, а к праздничному столу съехавшихся воинов неплохо подойдет жареная медвежатина. Вооружившись рогатинами и топорами, воспитанники Эбергарта в броне и шлемах отправились в лес со смесью разочарования и гордости: с одной стороны, о посвящении граф даже не заикнулся и с него станется отложить обряд на неопределенный срок; с другой стороны, медведь – зверюга серьезная, взять его для всякого почет, а для них троих – шанс показать себя и честно заслужить посвящение. Вот только показать, кроме себя, пока было нечего…