Виталий Вавикин - Демон. Книга вторая

Донских жестом попросил его замолчать. Доносившиеся звуки напоминали сдавленные стоны, глухие, словно рот человека был заткнут кляпом. Мольбрант первым подошел к двери. Повернул ручку и заглянул внутрь. Ставропольцев снова вспомнил свои сны: картины излишеств и порока.

– Какого черта? – прошептал Донских. Мольбрант покачал головой, останавливая его от того, чтобы войти.

– Что там? – Ставропольцев нетерпеливо пытался заглянуть в комнату.

Сначала он увидел свечи. Много свечей. Запах воска врезался ему в ноздри. Затем его глаза нащупали в полумраке обнаженную девушку. Ее руки и ноги были привязаны к спинкам кровати. На открытых ладонях догорали фитили свечей. Купаясь в расплавленном воске, они лизали ее кожу. Другая пара свечей, зажатая между пальцев ног, прогорела, оставив на коже водянистые пузыри и темно-красные пятна.

Ставропольцев судорожно сглотнул скопившуюся во рту слюну. Разве это не было сном? Он посмотрел на покрытый застывшим воском живот привязанной девушки. Затем еще ниже. Происходящее в комнате открывалось ему частями: сначала свечи, затем привязанная девушка, ее лицо, живот, промежность, руки другой женщины, лица которой он не видел, и снова кровать, привязанная девушка, обжигавший ее тело воск, промежность и пальцы, которые ласкают ее, заставляя девушку извиваться на кровати, боясь уронить свечи, отчего кажется, что ее костный скелет извивается внутри мышц, мяса и кожи.

– Она что, кончает?! – презрительно скривился Донских.

– Похоже, да, – Ставропольцев не моргая следил за происходящим.

– Сука чокнутая! – Донских снова хотел войти в комнату, но Мольбрант остановил его.

– Дай ей пару минут.

– Ей? Ты что, ее знаешь?

– Это Ульяна Флегонова.

– А вторая?

Мольбрант промолчал. Он дождался момента, когда представление будет окончено, и только после этого вошел в комнату.

– Надеюсь, что вам понравилось, – сказала Габриэла, поворачиваясь к нему лицом. Ее взгляд скользнул по Ставропольцеву и Донских. – Это твои друзья? – спросила она Ульяну.

– Только один, – Ульяна посмотрела на Мольбранта и улыбнулась. – Я видела тебя.

– Я знаю.

– Ты должна была сказать, что мы будем не одни. – Габриэла неспешно задувала свечи, убирая их в сумку.

– Она не знала. – Мольбрант отошел в сторону, пропуская в комнату Прохора Донских. – Мы были внизу и услышали ваши голоса.

– Что вы делали здесь? – Ульяна осторожно отдирала от кожи застывший воск.

– Хотел бы я спросить вас о том же? – Донских вышел вперед. – Что вообще все это значит?

– Скажи своему другу, чтобы успокоился, – бросила Габриэла Мольбранту.

– Ты ее знаешь?

– Это Габриэла, – сказал ему Мольбрант.

– А дальше? Мне ни о чем не говорит это имя.

– Я знаю совсем немного.

– Можешь сказать ему. – Габриэла закончила собирать свечи.

– Это ни к чему.

– Нам, наверное, лучше выйти. – Ставропольцев опустил глаза, смущенный наготой Ульяны.

– Сомневаюсь, что кого-то здесь смущает твое присутствие, – сказал Донских.

– Мне не нравятся твои друзья, Мольбрант. – Ульяна поднялась на ноги и начала одеваться. В повисшей тишине ощущалась неловкость.

Габриэла накинула на плечи плащ и подошла к Мольбранту.

– Ты все так же сдержан? – Она коснулась рукой его бедра.

– Вы что, любовники? – нахмурился Донских.

– Нет. – Габриэла подняла на него глаза. – Просто когда-то давно я сделала его мужчиной.

– Очень романтично, – скривился Донских.

– Пообещай, что мой дед ничего не узнает об этом, – попросила Ульяна Мольбранта.

– Я постараюсь.

– Твой дед? – Донских нахмурился. – Это тот старик, что открывал нам ворота? Вот оно что!

– И что?

– Послушайте! – Ставропольцев тронул Донских за плечо. – По-моему, мы пришли сюда поговорить. А это… – Он посмотрел на Габриэлу, на Ульяну, на кровать. – Это совершенно не наше дело.

– Откуда ты знаешь? – Габриэла подошла к нему, касаясь рукой его щеки. – Ты ведь уже не сможешь забыть этого. Так? По крайней мере, твое тело не сможет забыть. – Она повернулась к Донских. – Ты ведь тоже не сможешь. Верно?

– Идиотизм какой-то!

– Просто дай им уйти, – посоветовал ему Мольбрант. – Сейчас у нас есть дела поважнее, чем тратить на них свое время.

Поверженный ангелом Прохора Донских Грифон поднялся с колен. Окружившие его ангелы и демоны сжали образованный ими круг. Грифон поднял голову, игнорируя их близость. Его взгляд был устремлен к узнику. Он стоял на последних ступенях уходившей вверх лестницы, и только лишь его исполненный безразличия взгляд сдерживал ангелов и демонов от того, чтобы разорвать Грифона так же, как он когда-то разрывал их сородичей.