Майкл Грей - Нити смерти [Компиляция]

Рената открыла глаза, огляделась вокруг.

Они стояли на горе. Рената бывала здесь раньше, еще подростком. Они приезжали сюда на машинах после кино, танцев или ужинов, здесь целовались, а иногда и… Внизу были видны огни города, ясное ночное небо отражалось в большом черном озере. Она видела все это раньше, из машины. Сейчас же, когда автомобильные стекла не мешали смотреть, вид был более живописным, все казалось ярче и чище. Рената высвободила пальцы рук, слезла с сиденья, уронила шлем на траву. Гордон поставил мотоцикл на подножку. Ее ладони легли на его руки, лежавшие на руле мотоцикла.

– Это что, акселератор?

– Нет, это ручка сцепления, газ с другой стороны.

– У тебя сильная машина. Можно попробовать? Он завел мотор, съехал на заднее сидение. Рената села боком, по–дамски, на его место, еще хранившее тепло тела Гордона. Вытянув руки, она взялась за ручки.

– Надо так, – сказал он, положив руки сверху. Он повернул ручку вместе с ее ладонью, мотор набрал обороты. Она перебросила ногу через бак, села верхом, Гордон был пассажиром. Он убрал руки, теперь она могла сама управлять мотоциклом.

Она то увеличивала, то уменьшала обороты, упираясь спиной в грудь Гордона. Она уменьшила обороты до холостого хода. Его широкая рука обнимала ее талию, она чувствовала себя зажатой между мощью стальной машины и его сильным телом. Он нежно откинул «хвост пони» с ее шеи, и она почувствовала его горячее дыхание. Мотор заурчал громче. Его рука легонько нажала ей на живот, губами он коснулся ее волос над замшевым воротником. Пальцем он сдвинул воротник в сторону и стал горячо целовать шею.

Рената вздрогнула, мотоцикл заворчал громче. Его рука перешла под куртку, нащупала место между двумя пуговицами блузки. Кончиком пальца он начал легонько чертить круги на ее животе. Рената откинула голову назад, чувствуя его огненно–горячий язык у себя на шее. Ее бедра вздрогнули, дыхание участилось. Машина рычала.

Рената глубоко вздохнула. Гордон легонько прикусил ей мочку уха. Она вырвалась и повернулась к нему.

Ее губы были мягкими, податливыми, зовущими. Рената резко вдохнула воздух, мотоцикл заревел. Рука Гордона нащупала ложбинку между грудью. Она не могла произнести ни звука, но языком передала ему «да». Рука пошла глубже, под шелковистую ткань лифчика. Мотоцикл взревел еще громче. Рот Ренаты был горячим, жаждущим, тело изгибалось, требовало, чтобы рука шла еще дальше, легла на пульсирующую грудь, сжала ее…

На другом конце смотровой площадки зашуршали шины чьей–то машины. Гордон убрал руку, отчего ей стало холодно.

– Гордон!

– Что, милая?

– Хочешь, поедем ко мне?

По дороге домой ветер постепенно охладил ее голову, остудил горевшее желанием тело. «Не спеши, Рената, это только второе свидание! Что он подумает о тебе?» Ну, а что случилось? Поцеловались? Он ведь почти не дотронулся до нее. Немного объятий при втором свидании, это можно, необязательно же «позволять ему все». Они закусят, бокал вина, поговорят, познакомятся поближе. Ну, поцелуются, она позволит прикоснуться к себе. Это вовсе не означает, что…

– Вино в холодильнике, бокалы в шкафу, – сказала Рената. – Я быстро. Перед зеркалом в ванной она накрасила губы, осмотрела себя. Так, блузка мятая. Она разгладила блузку, ткань тонкая, лифчик тоже тонкий. От холода или по какой–то другой причине соски стали твердыми, как кремень. Нехорошо, не годится. Нехорошо по отношению к Гордону, если она не намерена потерять голову. Она сняла блузку и лифчик, кинула их в корзину. В ванной на полотенце лежал высохший свитер, который она недавно выстирала. Она взяла свитер и просунула в него голову.

Голой спиной она почувствовала легкий сквозняк, услышала позвякивание бокалов. Большие теплые ладони обняли ее.

– Гордон! – протестующе сказала она сквозь ткань свитера, но вырываться не стала.

– Мой бог, какая ты красивая! – хрипловатым голосом сказал он.

И она представила себе – голова обернута свитером, руки подняты, груди торчат, тело между облегающими джинсами и задранным свитером кажется вдвойне обнаженным. Она втянула живот, ожидая его прикосновения. Ладони ласкали ее, поднялись, взяли груди. Почему он медлит, почему его пальцы не… Соски расцветали, как раскрывающиеся бутоны. Пальцы играли ими, дразнили.

Рената отбросила свитер, увидела его глаза в зеркале – они были прикрыты, они наслаждались. Она прижалась к нему спиной, чувствуя сквозь двойную джинсовую ткань жар его тела. Пальцы рисовали круги, все ближе, ближе. Она хотела взять его ладони, сжать ими… Раздался стон, Рената поняла, что он вырвался из ее горла.