Эдгар По - Золотой жук / The Gold-bug (сборник)

Раздумывая, где бы найти подходящего пациента, я вспомнил о своем приятеле, мистере Вальдемаре, известном составителе компиляций для «Bibliotheca Forensica» [2] Судебная библиотека ( лат. ). и переводчике (под псевдонимом Иссахара Маркса) «Валленштейна» и «Гаргантюа». Господин Вальдемар, проживавший с 1839 года главным образом в Гарлеме, штат Нью-Йорк, замечателен (точнее, был замечателен) своей крайней худобой – ноги у него не толще, чем у Джона Рандольфа. Другая замечательная особенность его наружности – совершенно седые, белые усы, представлявшие резкий контраст с черными как смоль волосами, из-за чего многие думали, что он носит парик.

Крайняя нервозность делала его весьма подходящим объектом для месмерических опытов. Раза два или три я усыплял его без всяких затруднений, но совершенно разочаровался в результатах. Воля его никогда полностью не подчинялась моему контролю, а в отношении ясновидения опыты оказались совсем неудачными. Я приписывал эти неудачи его расстроенному здоровью. За несколько месяцев до нашего знакомства врачи определили у него чахотку. Впрочем, он совершенно спокойно говорил о своей близкой кончине как о неизбежном событии, которое нельзя отклонить и о котором не стоит горевать.

Когда вышеупомянутая идея пришла мне в голову, я, естественно, вспомнил о Вальдемаре. Я слишком хорошо знал его философские взгляды, чтобы опасаться каких-либо предрассудков с его стороны; а родственников у него не было, по крайней мере в Америке. Итак, я решился поговорить с ним откровенно. На удивление, он отнесся к моему плану с большим сочувствием и интересом. Я говорю: на удивление, так как хотя он всегда охотно соглашался на мои эксперименты, но никогда не обнаруживал интереса к ним. Болезнь его была такого рода, что позволяла точно определить день кончины. Итак, мы решили, что он пришлет за мною за сутки до того момента, когда, по определению врачей, должен будет умереть.

Около семи месяцев тому назад я получил от самого мистера Вальдемара следующую записку:

«Дорогой П. Теперь вы можете явиться. Д. и Ф. говорят, что я умру самое позднее завтра, к полуночи; и я думаю, что они довольно точно определили момент моей смерти.

Я получил эту записку через полчаса после того, как она была написана, а четверть часа спустя уже входил в комнату умирающего. Я не видел его десять дней и был поражен страшной переменой, произошедшей за такой короткий промежуток времени. Лицо его было свинцового цвета, глаза утратили всякий блеск, а худоба дошла до того, что скуловые кости выпирали сквозь кожу. Мокрота душила его. Пульс был почти не заметен. Тем не менее он сохранил в замечательной степени как умственные способности, так и физическую силу. Вальдемар говорил ясно, принимал лекарство без посторонней помощи и в момент моего прихода отмечал что-то в записной книжке. Он полулежал на кровати, опираясь на груду подушек. Доктор Д. и доктор Ф. находились при больном.

Пожав Вальдемару руку, я отозвал этих господ в сторонку и подробно расспросил их о состоянии больного. Левое легкое уже восемнадцать месяцев находилось в состоянии полного окостенения и совсем перестало функционировать; верхняя часть правого тоже почти или вполне окостенела, а нижняя представляла сплошную массу гниющих туберкул. В одном месте она приросла к ребрам; можно было констатировать также значительные прободения. Эти изменения в правом легком произошли сравнительно недавно. Окостенение развивалось стремительно: еще месяц тому ни малейших признаков его не было заметно, а сращение с ребрами произошло в течение последних трех дней. Независимо от чахотки пациент обнаруживал признаки аневризмы аорты, но точный диагноз в этом отношении нельзя было поставить вследствие процесса окостенения. По мнению обоих врачей, мистер Вальдемар должен был умереть завтра (в воскресенье) в полночь. Сегодня была суббота, семь часов вечера.

Оставляя больного, чтобы поговорить со мной, врачи простились с ним, так как не рассчитывали вернуться. Я, однако, убедил их зайти завтра в десять часов вечера.

Когда они ушли, я заговорил с мистером Вальдемаром о его близкой кончине и о предполагаемом опыте. Он по-прежнему соглашался на опыт, даже принимал его близко к сердцу, уговаривая меня начать немедленно. При нем находились сиделка и служитель, но я затруднялся начинать подобный опыт, не имея под рукой более надежных свидетелей. Итак, я решил подождать и приступил к опыту только на следующий день, в восемь часов вечера, когда к больному зашел один мой знакомый студент-медик, мистер Л. Я хотел было дождаться врачей, но настоятельные просьбы господина Вальдемара и собственное убеждение, что нельзя терять ни минуты, заставили меня решиться.