Анна Прохорчук - Демониада

Послышались тяжёлые шаги, на звук которых женщина обернулась. Всем своим существом я прижалась к ней, а она, довольная, улыбалась вошедшему мужчине. Мне показалось, что он был хмурым, но, когда он приблизился к моей кровати, а его лицо осветила единственная тусклая лампочка, я заметила, что карие глаза улыбались.

– Ну что, принцесса, очнулась? – спросил он; низкий, приятный тембр его голоса успокоил мою дрожь.

– Да, пришла в себя, – ответила женщина и снова погладила меня по голове. – Отец, тебя покормить?

– Корми, а принцесса сыта?

– Вот как получилось: ещё никого не успела накормить! – засмеялась женщина и скрылась за занавеской, которую я не заметила раньше.

Мне что-то хотелось сказать, но смогла только пошевелить губами, и опять без сил уронила голову на подушку. Пока со мной рядом не было ни женщины, ни мужчины, пыталась разглядеть тот уголок каморки, где находилась моя кровать. Потолок оказался совсем закопчённым и давно не белёным. На такой же небелёной стене висел плюшевый коврик, тоже закопчённый, на нём едва можно было разглядеть жёлтого в пятнах оленя у озерка с какими-то хвойными деревьями. Кажется, что это были ели.

Пока разглядывала место, где очнулась, занавеска отодвинулась и вошла женщина с прежней улыбкой. Её не было рядом несколько минут, а мне показалось, что прошла целая вечность! Она на обшарпаном подносе принесла мне что-то в глубокой тарелке. Пахло так вкусно, на мгновение мне показалось, потеряю сознание, если не съем предложенное. Когда женщина поставила поднос мне на колени, я увидела, что это самая обыкновенная крупяная похлёбка, сваренная просто на воде, но мне она показалась такой вкусной; обжигаясь, молча, проглотила всё и доверчиво посмотрела на женщину. Даже не услышала, как к ней подошёл мужчина, а когда подняла на них глаза – они оба стояли возле моей кровати, улыбаясь.

– Смотри, мать, наша принцесса ест за троих! – уже открыто засмеялся мужчина. Приятно так засмеялся. – Значит, дело идёт на поправку.

Мне на самом деле стало лучше после еды, чем… Не зная, что со мной произошло, поэтому не могла сравнить. А смех у мужчины был такой открытый, такой заразительный, что я заулыбалась им в ответ.

– Что со мной произошло? Как я оказалась у вас? – только и смогла спросить шёпотом.

– Мы нашли тебя около входа в квартиру, – ответила женщина. – Ты лежала без сознания.

– Долго?

– Четыре дня. Но иногда ты приходила в себя, и я поила тебя очень сладким чаем. Потом ты снова теряла сознание. Так было до сегодняшнего пробуждения. Теперь, думаю, ты его не потеряешь, – она снова улыбнулась, но, почему-то, грустно. – Мы даже не знаем, как тебя зовут.

– Романа. Романа Вышемирская, – прошептала еле слышно, страшась собственного имени.

– Княжна? – удивился мужчина. – Вот не знали, кого принимали!

– Мне, наверное, лучше уйти. Я не хочу, чтобы у вас из-за меня случились неприятности, – и сделала попытку подняться, но хозяин положил мне на плечо тяжелую ладонь и сказал:

– В деревне от тифа умерла наша дочь. Вы с ней одного возраста. Если, Вы, княжна, не побрезгуете, то мы бы хотели… – он запнулся, на глаза навернулись слёзы, поспешно отвернувшись от Романы.

– У меня нет никого. Маму я никогда не знала, а отца расстреляли. Мне совсем некуда возвращаться, а вы первые, за много месяцев, люди, которые приютили меня, даже не зная, кто я такая… Мне некуда идти… – закрыв лицо ладонями, заплакала навзрыд.

Стало вдруг так страшно, что они могут выгнать меня на улицу. Снова обживать холодные подворотни. А если из-за меня, с ними что-нибудь случится? Нет. Надо срочно бежать. Но куда? Видимо, на моём лице отразились мысли, отяготившие в этот самый момент.

– Девочка, тебя никто не выгоняет, прижимая меня к себе, гладя по голове, по спине, спешно говорила женщина. – Мы рады будем, если ты останешься с нами, но хор о м-то у нас нет. Всё, что мы имеем – здесь, – она обвела взглядом жалкое жилище.

– Хор о мы и дворцы – это не главное в жизни. Все хор о мы здесь, – ответила Романа, прижав ладони к сердцу.

– Мда. Мудрость-то у нашей девочки не детская, – горестно вздохнул мужчина. – Видно, пришлось хлебнуть сполна.

– А как мне вас называть? Мы, кажется, не познакомились.

– Это – Григорий Максимович, – женщина дотронулась ладонью до груди мужчины, – а я – Пелагея Васильевна. Жуковы, мы. Но… Вы можете остаться Вышемирской.

– За мою родную фамилию я окажусь рядом с отцом… – внезапно спазмом перехватило горло.