Роберт Стайн - Дом страха

Эми взглянула на Анжелику. Та была поглощена украшением камина. Эми взяла вазу и нарочно облила себя водой.

– Ой! – воскликнула Эми. – Какая я неловкая. Я поднимусь наверх и переоденусь.

– Хорошо, – позволила Анжелика, но в голосе ее Эми уловила беспокойство.

Эми бросилась на третий этаж. Если ее не будет слишком долго, Анжелика заподозрит неладное.

В комнате Анжелики воздух был тяжелый и спертый, как будто здесь не проветривали годами. Но едва Эми коснулась карт, как перестала замечать все вокруг.

– Не только у Анжелики есть сила, – пробормотала она, ощутив в пальцах уже привычное покалывание и зуд, Эми начала тасовать колоду.

Карты, казалось, спешили, как будто им нужно было сказать ей что-то очень важное. Что у Анжелики на уме? – загадала Эми.

Эми разделила колоду на три части, соединила иx и стала выкладывать карты справа налево. От карт исходила горячая волна. Руки ее тряслись.

– Что там? – прошептала она. Она положила колоду на стол и открыла верхнюю карту.

Смерть.

Она вздрогнула. Ну конечно. Смерть следовала за ней но пятам.

Затаив дыхание, она перевернула следующую карту.

Смерть.

Нет. Эми в изумлении смотрела на две одинаковые карты. Это невозможно, подумала она. В таро только одна карта Смерти.

Она с замиранием сердца перевернула всю колосу. Карты рассыпались по полированному дереву тола.

Эми издала звук, похожий на всхлипывающий вздох.

Смерть.

Каждая карта – Смерть.

– Нет! – вскричала Эми. – Я не понимаю, что вы мне говорите. Мне нужно знать больше. Мне нужно знать, кто должен умереть!

Она взяла карты, но они были холодными и безжизненными. Они больше ничего не скажут ей.

И тогда Эми поняла, что хотели открыть ей карты. Следующей жертвой Анжелики будет она, Эми. Потому-то каждая карта сулила смерть.

Сохраняй спокойствие, приказала себе Эми. Не теряй головы. Помни, что случилось с миссис Хэтэвей. Карты говорили, что она умрет. Но тебе и Дэвиду удалось спасти ее.

Прежде всего, Эми нужно было вернуться к Анжелике, пока та ничего не заподозрила. А потом уж она найдет способ обмануть смерть. Господи, ну почему же карты не сказали ей больше?

Эми тихо выскользнула из комнаты Анжелики и осторожно прикрыла за собой дверь. Она бежала по коридору и вдруг наткнулась на что-то острое, Оно проткнуло тонкую подошву туфли.

Эми прислонилась к стене и вынула острый предмет из ноги. Что это? Она повертела его в руках.

Кость, поняла она. Осколок кости!

Эми вздрогнула и отбросила его. В голове пронеслись слова Джулии: оно пожрало его – плоть, кости, кровь. Что за порождение зла видела Джулия в коридоре той ночью?

Эми бегом спустилась на второй этаж. Ей было больно ступать на пораненную ногу. Но она не обращала внимания на боль.

Она взялась за перила, собираясь спуститься с лестницы в гостиную. Но на перилах было что-то липкое. Эми поднесла ладонь к глазам. На ней была кровь.

Мясо, кости, кровь. Эти слова вертелись у нее в голове. Оно пожрало его мясо, и кости, и кровь.

Эми с трудом глотнула. Она бросилась вниз по мраморной лестнице, перепрыгивая через две, а то и через три ступени.

Лучше сломать себе шею, думала она, чем отдаться на растерзание неведомому злу.

Она перепрыгнула последние несколько ступенек. Задыхаясь от волнения, подбежала к парадной двери.

Заперта.

– Нет! – простонала она, со всей силы налегая на ручку. – Нет!

– Ты же не хочешь уйти до начала приема, правда? – Эми резко обернулась. Рядом стояла Анжелика и смотрела на нее.

– Что за зло ты поселила в этом доме? Что ты сделала? – выкрикнула Эми.

– Только то, что ты вынудила меня сделать, – невозмутимо ответила Анжелика.

Эми не могла издать ни звука. Она в оцепенении смотрела, как Анжелика закрыла глаза и подняла руки вверх – как тогда, в саду.

В комнату ворвался ветер, раскачавший канделябр. Когда же Анжелика открыла глаза, Эми оторопела.

Глаза Анжелики больше не были зелеными. Они были черными. Непроницаемо-черными. Эми прижалась спиной к двери.

– Не может быть! – простонала она.

– Да, и все же это так, – сказала Анжелика, сверкая черной бездной глаз. В этих глазах не было жалости, в нежных, прекрасных чертах не было сострадания.

Холодная. Безжалостная. Злобная.

– Я же говорила, что День всех святых – мой любимый праздник, – продолжала Анжелика. – И моих гостей. В этот день они ждут особого подарка, и я не обманываю их ожиданий.

Она улыбалась. Ее зубы казались длиннее, чем обычно, ярче, острее.