Владимир Купрашевич - Женька, или Миражи над Барселоной

Женя уже собралась шагнуть назад, как вдруг ей показалось, что от машины отделилась какая-то фигура. Согбенная. Создавалось впечатление, что какой-то похититель чем-то заинтересовался. Он вновь наклонился до самой земли, потом даже лег на локоть и просунул руку под машину. Женю очень удивила эта картинка сама по себе. Она и не слышала, что здесь, в Испании, машины тоже грабят.

Потом мужик встал и взял с земли свою сумку. Неожиданно взвился Жучок и мужик резко повернул голову на его лай, и она успела разглядеть его худощавую фигуру, традиционные тонкие черные усики. На нем была какая-то светлая короткая куртка и светлые же брюки. В таком одеянии его фигура становилась почти невидимой, как у привидения. Встретившись с Женей взглядом, пришелец тотчас исчез.

Она вышла наружу, прикрикнула на разошедшегося охранника. Тем более что в его стараниях уже не было никакого смысла. Где-то впереди, на обочине дороги, загудел двигатель, и засветились, размазанные туманом красные прямоугольники задних фонарей. По габаритам и контурам стоп-сигналов, Женя определила, что это «Мерседес» устаревшей модели. Как только тачка сорвалась с места Женя вернулась в гостиную и наткнулась на заспанного Василия. Он «гарцевал» в своих цветастых трусах, семейного покроя.

– Какой-то хмырь крутился у машины соседки. Потому и Жучок взбеленился…

Василий озадаченно уставился в стекло, потом вышел наружу, постоял на террасе.

– Что-то тут не так…

Женя, которая вышла следом, пожала плечами.

– Ну, утром сходим к старухе, скажем. Я уж на курсы

сегодня не поеду…

Василий к последней информации отнесся ни одобрительно, ни с осуждением… Живи, мол, как знаешь… А, вообще-то, как ни крути – мудрый человек. Стал бы возникать – ясно было бы что неспроста (остаться с такой крошкой в постели на полный то день!)… А выскажи одобрение – было бы понятно, что ему на ее судьбу просто наплевать… И, в то же время, разве не эта самая мудрость и представляет наибольшую опасность. То ли дело с таким, у которого что на уме, то и на языке). Что открытая книга. Читай, не хочу… Но в том то и дело, что «не хочу».

Забурившись в свои страдания, Женя забыла об утреннем происшествии и когда, уже при солнечном свете услышала необычно высокий по тональности лай Жучка, вскочила. Давно она не слышала такого голоса. В последний раз, там, на траулере, когда ему удалось обнаружить взрывчатку. Для нее и лай прозвучал, как тревога.

Выйдя на террасу она сначала ничего не поняла. Василий с какими то инструментами колдовал над левым передним колесом машины соседки. Сеньора стояла совсем прямая, как палка от швабры и смотрела на злополучное колесо. «Наверное, хотел открутить, да не успел», – предположила Женя, но внимание, с которым оба изучали объект, заинтересовал и ее. Рассмотреть, что именно там происходит, сквозь две ограды, было сложно, и Женя перешла на участок сеньоры.

Подойдя сзади, со спины к мужу она увидела, что на колесе, с которого уже был снят декоративный колпак не пять, а три гайки, причем одну из них Василий отвернул рукой. Казалось бы, обычная гайка, но он, заглянув внутрь, покачал головой.

Он говорил по-русски и сеньора беспомощно крутила головой, переводя взгляд с одного лица на другое.

Неожиданное появление почтальона отвлекло всех на некоторое время. Сеньора расписалась в получение почтового отправления, но, вероятно, событие туманного, во многих смыслах, утра захватило ее больше, потому что она вернулась к машине, даже и не взглянув на бумажку.

Зато Василий задержался взглядом на зажатой в руке старушки телеграмме. По его мнению, здесь могла быть какая-то связь.

Она, растерянно метнувшись взглядом, лишь пискнула, действительно ли ее собирались убить?, потом уронив вниз руку с телеграммой, поплелась домой.

Василий и Женя провожали ее взглядом. Видимо наблюдал за ней и Жучок, которому то ли надоело болтаться на привязи, то ли по каким иным соображениям, но он тихонько тявкнул.

Синьора, словно споткнувшись, вернулась к ним и

молча протянула телеграмму Василию.

Он пробежал текст глазами, поднял их на хозяйку и спросил:

– Кто это?

– Мой сын.

– У вас есть дети?!

– Есть только этот…

Сеньора всегда убеждала всех, что одинока, что Хоха, ее единственная отрада…

– К сожалению, дети не всегда в радость.

Он говорил по-испански, но медленно, видимо для того, чтобы Женя смогла понять, о чем идет речь. Ей это удавалось, пока вновь не заговорила сеньора – торопливо, захлебываясь и размазывая слезы по морщинистым щекам.