Татьяна Бродских - Вторая жизнь

Я думала, Дэйзи расстроится из-за того, что ей так скоро отправляться в чужую страну, но, похоже, она даже обрадовалась. Может, ей стал нравиться принц? Или она наконец-то прониклась мыслью, что быть принцессой не так уж плохо? На этот вопрос она отвечала уклончиво, говоря, что раз изменить ничего нельзя, то лучше не затягивать, да и нас стеснять не хочет. Ну это она зря, мне сестренка даже нравилась, хочется надеяться я ей тоже. А вот Двэйн с Дэйзи даже не пытался найти общий язык, он либо не обращал на нее внимания, либо устраивал ей внеочередной экзамен, обязательно в моем присутствии. Девушка отвечала ему тем же, правда, уже не шарахалась – какой-то прогресс.

И хотя с появления Дэйзи у нас прошло две недели, а мои родители дали согласие на ее удочерение (спасибо Августиану Третьему), но девушку они еще ни разу не видели. Первая встреча, она же поход в храм для признания Дэйзи приемной дочерью, должна состояться через три дня. Странно, что родители даже не хотят глянуть на ту, кто скоро станет именоваться Дэзире Монфри.

А вот дед полностью оправдал мое восхищение им. Он пришел к нам на следующий день, после разговора родителей с королем.

– Деда! – бросилась я ему на шею, он хоть и всегда кривился от этого, но было видно, что ему нравится. – Я так рада, что ты пришел!

– Конечно рада, ты же сидишь взаперти, – проворчал дед.

– Ну что ты выдумываешь, никто меня не запирал. Это просто вынужденная мера предосторожности, – и хотя меня саму раздражало, что за пределы ограды я выйти не могу, жаловаться деду не хотелось.

– Надо было думать за кого замуж выходишь. Вот она молодежь, никогда не слушает старших. Да, не надо делать такой вид, знаю, скажешь: люблю, жить не могу. Ладно, Двэйн мальчик хороший, если бы не его работа, я первый бы радовался за вас обоих. Я и сейчас радуюсь, но здоровье уже не то, не переживу, если с тобой что-то случится. И муж твой не переживет, уж я об этом в случае чего позабочусь, если из-за него ты пострадаешь, – глаза деда сверкнули.

Зря он на себя наговаривает, зря прикидывается старцем. А ведь если он выпрямится, перестанет потряхивать головой и левой рукой, наденет подобающий его положению камзол… В воображении предстал импозантный, все еще привлекательный мужчина лет шестидесяти.

– Ой, девонька, по глазам вижу, что-то ты не о том думаешь, – лукаво улыбнулся дед, забыв про нервный тик.

– Дед, а зачем вся эта комедия, ты же еще полон сил? – тихо спросила я у него. – И про руку с головой иногда забываешь.

– Ох, внученька, пойдем, присядем, стар я уже долго стоять, – громко сказал дед и цепкими пальцами ухватился за мой локоть, а потом уже продолжил тише: – Все просто, мы ведь из долгожителей, из прямых потомков араев, ты ведь изучала наше древо. Вот сколько лет мне, как ты думаешь?

– Семьдесят, но если бы ты перестал изображать старца, больше пятидесяти пяти тебе было бы не дать.

– Рибби, мне девяносто четыре, а твоему отцу шестьдесят. Можешь себе представить, какой ажиотаж это вызовет в обществе? Вот и приходится прибегать к уловкам, опять же завистники думают, что мне недолго осталось топтать землю, вот и не спешат с покушениями, – дед хмыкнул и улыбнулся. Я помогла ему сесть на диван, понятно, что он мог сделать это и сам, но уже привык играть свою роль. – А теперь рассказывай, что за девочку вы нашли с Двэйном? Будет ли она с достоинством носить наше имя?

Я рассказала ему все, что сама знала о Дэйзи. Дед молча выслушал, покивал головой и попросил позвать девушку. Я позвонила в колокольчик и сказала прибежавшей горничной, чтобы она привела Дэйзи, а на кухню передала мое распоряжение о чае.

Сестренка пришла раньше служанки с чаем и сладостями, последние были, единственной слабостью деда.

– Дэйзи, познакомься, герцог Анзорский, мой дед. Надеюсь, вы поладите, – поддерживающе улыбнулась я девушке, кому, как не мне знать, какое первое впечатление производит дед.

– День добрый, герцог, – присела Дэйзи в реверансе, ей вообще довольно легко давалась эта наука.

– Добрый, добрый. Присаживайся, милая. Делить нам нечего, можешь не опасаться моего неудовольствия. Расскажи-ка лучше, как тебе живется у моей внучки?

Слово за слово, он смог немного разговорить Дэйзи. Но странно, дед спрашивал ее об обычных вещах: как даются новые знания, нравятся ли ей новые платья. «О да, он тоже не любит розовый, но он стар и ему просто не идет этот цвет», Дэйзи улыбалась, сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. Минут через двадцать дед, сославшись на усталость и отсутствие свободного времени у самой девушки, отослал ее обратно к учителю танцев. Дэйзи с видимой неохотой ушла, сердечно попрощавшись с дедом, как я потом узнала от нее, герцог напомнил ей отца, по которому она очень соскучилась.