Фрэнсис Вилсон - Кровавый омут

Отец Эдвард Хэллоран — тот самый Эдвард, что нанял его следить за «братом» Илаем, — тепло и в то же время настороженно приветствовал его в тесном кабинетике.

— Так и знал, что вы меня отыщете, — признался он, пожимая гостю руку.

Джек ответил на рукопожатие, еще не разобравшись в своих впечатлениях. Видя Эдварда в католическом воротничке, слыша сильный провинциальный ирландский акцент, чувствовал себя как в сцене из фильма «Иди за мной». Вот-вот в дверь ворвется Бинг Кросби, вальсируя. Но все-таки священник его обманул. Настает момент истины.

— Я-то думал, священники по определению говорят правду.

— Правильно. — Маленький человечек уселся за письменный стол, указал ему на стул. — Я тоже.

Джек остался стоять.

— Вы представились мне как Беллито, отец Хэллоран.

— Ничего подобного.

— Ну, назвали Илая Беллито своим братом. Это одно и то же.

Отец Эд изобразил ангельскую улыбку:

— Знаете, Господь говорит, все люди братья.

— Давайте не будем играть словами. — Джек наклонился над столом, пристально глядя на священника. — Не хочу доставлять вам неприятности. Хочу только кое-что выяснить. Откуда вы знали, что Илай Беллито собрался похитить ребенка?

Отец Эд взглянул куда-то мимо него, как бы проверяя, закрыта ли дверь, вздохнул и заерзал на стуле.

— Он сам признался.

— Почему? Вы с ним были знакомы?

Голова священника дернулась.

— Почему «был»?

— Потом объясню. Зачем он вам признался?

— Не знаю. В прошлую субботу я сидел в исповедальне, он зашел в кабинку и начал рассказывать, что убил сотни детей и нуждается в отпущении.

— И вы ему поверили?

Священник пожал плечами:

— В исповедальне всякое слышишь. Я поймал его на слове, велев ради отпущения признаться властям. Он со смехом отказался, предупредив, что на следующей неделе убьет в безлунной тьме очередного ребенка. И ушел.

— Как вы узнали, что это был Илай Беллито?

— Выследил, — виновато признался священник. — Не понял, то ли это бред, то ли правда. Человек в любом случае не в своем уме. Я вышел из исповедальни, снял воротничок, проследовал за ним до магазина. Это недалеко. Стоя у витрины, увидел третий вариант: усомнившись в церкви, он решил проверить, способен ли священник нарушить тайну исповеди.

Мой долг — оправдать церковь и спасти невинное дитя. Тут я вспомнил о вас.

— Обо мне? Откуда обо мне известно священнику?

— Один мой прихожанин на исповеди покаялся, что вас нанял.

— Покаялся? Разве это греховное дело? — Не знаешь, то ли гордиться, то ли обидеться. — Кто такой?

— Этого я, разумеется, не могу сказать.

— Ну да...

Пускай будет греховное.

— Кто-то пострадал в результате, поэтому прихожанин, который вас нанял, покаялся. Ну, я пошел, купил фотоаппарат, щелкнул мистера Беллито на выходе, разузнал о нем все возможное — к сожалению, маловато — и договорился о свидании с вами. — Отец Эд склонился над столом. — Скажите теперь, он действительно убивал детей?

— Действительно, — кивнул Джек. — Насчет сотен не знаю, но точно не одного. Много больше.

Отец Эд охнул и перекрестился.

— Святители небесные, спасите...

— Слышали нынче утром про дом в Астории? Отчасти его рук дело.

— Значит, я поступил правильно. Но зачем он признался? Зачем исповедался?

— Наверно, из самодовольства. Выставлял в шкафу в магазине трофеи, отобранные у жертв... Видно, считал себя сверхчеловеком, хотел, чтобы все это знали.

— Спесь... — Священник покачал головой. — Иногда за грехи надо быть благодарным. — Он посмотрел на Джека. — И где сейчас мистер Беллито?

— Исчез.

— Куда?

— Точно не знаю. Просто... исчез. Не беспокойтесь. Он никогда не вернется.

Отец Эд глубоко вздохнул:

— Хочется исповедаться, как моему прихожанину. Вы считаете, что это справедливо?

— Не мне судить, — пожал Джек плечами.

— Вам не хочется исповедаться?

— Нет, пожалуй. По свидетельству хорошего человека, я сделан богоугодное дело.

Явившись через две недели в Менелай-Мэнор, Джек нашел Лайла в переднем дворе, наблюдавшего за садовником, который пересаживал высохшие кусты вокруг стен. Лайл тепло его приветствовал, протянув для пожатия обе руки.

— Как дела, Джек? Заходи.

Он последовал за ним на кухню, Лайл выставил на стол пару банок пива «Миллер».

Джек взмахнул своей:

— За Чарли.

Он умер, спасая жизнь Джиа. Будем поднимать за него бесконечные тосты.

— Аминь. — Оба сделали по доброму глотку. — Как Джиа? — спросил Лайл.