Бром: Потерянные боги

– Чет. Чет, посмотри на меня.

Он посмотрел.

– Поклянись. Поклянись передо мной и Господом Иисусом, что если я возьму это кольцо… Если соглашусь бежать с тобой… То с этого дня ты пойдешь по правильной дорожке. Будешь мужчиной, будешь отцом. И поступать будешь соответственно.

Глядя ей прямо в глаза, он серьезно и торжественно ответил:

– Триш, я люблю тебя и клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы никогда, никогда больше тебя не разочаровать.

– Если ты опять налажаешь… – Ее рука сжалась сильнее. – Богом клянусь, можешь не беспокоиться, что папа тебя пристрелит. Я сделаю это сама.

Он ухмыльнулся так широко, что на глаза навернулись слезы.

– Не налажаю, малыш.

Еще одну долгую секунду она смотрела ему в глаза, а потом отпустила его руку.

– Я быстро. – Она соскользнула с кровати, на цыпочках прокралась к шкафу, мигом достала оттуда сумку и начала, торопясь, упихивать туда одежду и нижнее белье. Натянула под свою длинную футболку цыганскую юбку, сунула ноги в сандалии и подошла к окну. Передала Чету сумку, а потом он помог ей перебраться через подоконник.

– Нам надо спешить, – сказала Триш. – Папа сегодня собирался на рыбалку.

– Погоди, – сказал Чет и, упав на одно колено, протянул ей руку. – Надо, чтобы все было, как полагается.

Прикусив губу, она вложила в его руку свою.

– Триш, ты выйдешь за меня замуж?

Она кивнула, и он надел кольцо ей на палец. Потом поднялся и поцеловал ее. Она обняла его так крепко, что он испугался, не навредят ли они ребенку. Потом Триш разжала руки, отступила на шаг и окинула будущего мужа взглядом.

– Только не забывай, что я могу тебя пристрелить.

Она улыбалась – у нее была самая милая улыбка из тех, что он видел в жизни.

Что-то протиснулось между ними. Руфус глядел на них, виляя хвостом. Чет погладил пса по голове, подхватил сумку. Они двинулись уже было в обход веранды, когда в доме вспыхнул свет. Они пригнулись; крупный мужчина в халате прошел через гостиную. Это был судья. Он скрылся в кухне, и Чет перевел дыхание. Они прокрались мимо крыльца и направились к калитке.

Триш потрепала Руфуса по голове.

– Веди себя тут без нас хорошо.

Руфус завилял хвостом.

«Я всегда веду себя хорошо», – сказали его глаза.

Они закрыли за собой калитку и поспешили вниз по дорожке, туда, где их ждала машина. Чет поглядывал на Триш – ему страшно нравилось, как она двигается со своим животом.

– Что?! – спросила она.

Он ухмыльнулся.

– Ты красивая.

Она заслонилась от него ладонью.

– Хватит на меня пялиться, Чет. Я огромная, как тюлень, и совершенно не накрашенная.

– Ты красивый тюлень.

Она громко расхохоталась, спохватившись, зажала себе рот, схватила его за руку, стиснула. Он сжал ее руку в ответ.

– И ты так мило переваливаешься на ходу, – добавил он.

Она покачала головой.

– Да ты сегодня в ударе.

Он рассмеялся.

Тут она заметила машину и остановилась.

– Ты и вправду продал «Мустанг»!

– Да, – сказал он мрачно. – И вправду продал.

– Ну, я, конечно, рада. Но черт, Чет. Поуродливее машину найти не удалось?

Он нахмурился, а она рассмеялась – лучший на свете звук.

Они подошли к машине, он распахнул дверцу.

Она сжала его руку и приложила к животу:

– Чувствуешь?

Он ничего не почувствовал, но потом вдруг в его руку стукнуло. Раз, другой.

– Боже мой, – выдохнул он.

Глядя на него, она просияла.

– Кое-кто рад, что папа здесь.

Внизу, на дороге, замедлила ход машина. Чет обернулся и увидел, как на подъездную дорожку въезжает пикап, и вот они уже застыли в лучах фар, как мухи в янтаре.

– Вот дерьмо, – вырвалось у Чета.

Пикап затормозил так резко, что в кузове застучали, перекатываясь, удочки. Чет узнал двоих: Ларри Вагнера, своего бывшего тренера по физкультуре, и Тома Уилсона, брата судьи. Оба уставились прямо на него.

Том заглушил двигатель и выскочил из машины, сбив второпях бейсболку с лысой головы. Как и судья, он был крупным мужчиной с объемистым пузом. Одет он был во фланелевую рубашку.

– Триш?

– Надо валить, – сказала Триш Чету.

– Это что, Чет? – крикнул Том. – Вот черт, так и есть. Парень, тебе же было сказано держаться от нее подальше.

Тренер выбрался из пикапа и, пошарив в кузове, выудил домкрат. Ухмыльнувшись, он задрал подбородок, будто уже видел свое имя в газетах – храбрец спасает дочь судьи от похитителя-дегенерата, только что вернувшегося с отсидки.

– Давай, сынок, присаживайся. Потому что никуда ты отсюда не поедешь, кроме как обратно в тюрягу.