Бром: Потерянные боги

Оно заговорило. То, что было ближе к изгороди. Голос был мягкий и приятный, почти мелодичный.

– Выходи поиграть, Джошуа. Выходи к на-а-ам.

Джошуа старался не слушать, не смотреть. Он сосредоточился на кролике, посылая ему успокоительные мысли.

То, что пониже, наклонилось, разглядывая кролика. Тьма позади мерцающих глаз сгустилась в черный, зияющий водоворот, и слышно стало, как завывает ветер, откуда-то снизу, будто из-под земли. Звук становился все ближе, все выше, постепенно переходил в шипение.

Задние лапки у кролика вздрогнули; он готов был сорваться с места.

– Нет, кроличек, – сказал Джошуа и склонился над кроликом, накрывая его собственным телом, обворачивая себя вокруг него.

Шипение переросло в сверлящий, пронзительный свист, ближе, еще ближе, потом стало воплем, многими воплями, криками агонизирующих детей. Вопль вырвался из того места, где у него был рот, вместе с порывом горячего ветра.

Кролик рванул с места; тело Джошуа, сотканное из теней, не стало для него преградой.

– Нет! – вскричал Джошуа. Кролик уже продирался сквозь заросли между надгробий дикими рывками. Казалось, ему точно удастся спастись, но Джошуа знал, что это не так. Зверек выскочил с дальней стороны кладбища, и в ту же секунду, как он оказался за изгородью, фигура, та, что пониже, оказалась рядом с ним. Она схватила кролика за уши, держала брыкающееся животное на весу.

– Выходи играть, Джошуа, – подначивала фигура, – и мы отпустим твоего кролика. Давай, выходи, тут полно ребят и девчонок, и все хотят с тобой поиграть.

Мальчик отступил к надгробью, скорчился, спрятав лицо в коленях.

– Джошуа, – позвала его фигура повыше, – а мы знаем один секрет. Хочешь узнать?

Он старался не слушать.

– Чет скоро приедет домой. Ты ведь знаешь, кто такой Чет?

Джошуа знал.

– Чет теперь – будущий папа, – сказала фигура. – Ожидание окончено. Скоро он будет здесь, и нам не терпится содрать с него кожу. Выйдешь – разрешим тебе помочь. Что скажешь?

Джошуа молчал.

– У них на руках – твоя кровь, – теперь голос звучал злобно, издевательски. – Ты же знаешь, за ними должок. Перед тобой. Перед всеми нами. Ты можешь помочь нам послать его туда, где горят. Затащить его вниз, под землю, и пусть попляшет для Горящего человека.

Вцепившись пальцами в локти, Джошуа потряс головой.

Та фигура, что пониже, сделала шаг к изгороди, так близко, насколько могла, не касаясь при этом железа. Открыла рот, и вновь Джошуа услышал далекий вой ветра, полные муки детские крики. Голова у фигуры откинулась назад, как капюшон, и зияющий водоворот стал шире. Оно подняло кролика над отверстием.

Джошуа прикусил губу, стиснув ладонями уши.

Кролик отчаянно брыкался и царапался, а потом начал кричать. Сначала Джошуа даже не понял, что это за звуки, он и не знал, что кролики могут кричать. Почти как человек. Фигура уронила кролика в зияющую дыру, и крики начали удаляться, будто неслись к центру Земли. Дыра, по-прежнему вращаясь, затянулась, и наступила тишина. Ни одно живое существо не подавало голоса – ни лягушка, ни насекомое.

Обе фигуры просто стояли, уставившись на Джошуа своими сверкающими глазами. Наконец, после кошмарной паузы, та, что пониже, поддела локтем ту, что повыше.

– Ну и скукотища. Пошли отсюда.

Они двинулись прочь вверх по склону, к большому дому на вершине холма.

– Мы будем ждать Чета, – крикнула через плечо фигура побольше. – Последний шанс присоединиться.

Джошуа дождался, пока они не скроются из вида, потом перелез через изгородь. Он искал кролика. Его смятое тельце лежало в траве – выпученные остановившиеся глаза, губы раздвинуты, обнажая зубы, все до единого.

Рухнув на колени, Джошуа спрятал лицо в ладонях и зарыдал.

Чет Моран погасил фары и задом сдал на извилистую подъездную дорожку, ведущую к дому судьи Уилсона. Ровно настолько, чтобы его «Форд Пинто» не был виден с дороги. Стоило заранее развернуть машину к выезду, на улицу: можно будет быстро убраться, если дело до этого дойдет.

Он заглушил двигатель, вылез из машины и аккуратно притворил дверцу. Постоял немного в предрассветных сумерках, разглядывая «Пинто».