Андрей Дашков - Странствие Сенора

В этот момент граф Тойнгха развернул свою лошадь.

– Скачите к замку! – крикнул он своим людям. – Я задержу ее!..

С этими словами он пронесся мимо кареты и исчез между деревьями.

Урод с клешней облегченно вздохнул и поднял голову.

– Ну что ж, ему видней. По слухам, у него соглашение с этой проклятой Крысой. Он один может договориться с ней – вероятно, благодаря своему украшению, – Урод повилял своей клешней, имитируя движения графского хвоста, и ядовито рассмеялся.

– Так почему он не сделал этого сразу? – спросила Истар.

Урод похотливо взглянул на нее и сказал громким шепотом:

– Может быть, условия соглашения не очень, гм… подходящие для графа, а?.. – Он откинулся на спинку сиденья. – Во всяком случае, на этот раз мы, кажется, проскочили. Но вам ведь еще придется возвращаться, не так ли? Другого пути наверх из замка Грах нет, – добавил он не без злорадства.

Но тут лицо Суо превратилось в крысиную морду – и Урод с клешней в ужасе отшатнулся. Истар засмеялась, удовлетворенная этой маленькой местью.

…Они неслись через сумрачные поляны, под белыми, переплетающимися в воздухе ветвями, по едва заметным тропам, а мимо торжественно проплывали гробницы, источавшие безжизненный свет. Сенор пытался запомнить дорогу хотя бы приблизительно, но это оказалось совершенно невозможным: поворотов было слишком много, в лесу – никаких ориентиров; среди одинаковых, как яйца, куполов гробниц мог заблудиться кто угодно.

Сенор уже потерял им счет, когда Тойнгха догнал отряд. Его лошади, казалось, была неведома усталость – так быстро она неслась. Никто из всадников не повернул головы в сторону графа и не проронил ни слова. Сенор почувствовал, что сейчас Крысиный Хвост внушает им суеверный страх.

Лицо Тойнгха по-прежнему было бледным и непроницаемым. Обгоняя карету, он неожиданно улыбнулся, как обязательный хозяин, отдающий гостям всего лишь долг вежливости. Но в этой ледяной улыбке содержалось и нечто большее – обещание мести за безвозвратно потерянную сегодня часть неведомого достояния.

Когда они выехали наконец из Стеклянного Леса, бледные кони повлекли карету к видневшемуся вдали замку, из узких окон которого сочился тусклый свет. Судя по всему, это и был замок Грах.

Его вырубили прямо в скале, и островерхие башни носили лишь едва заметные признаки вмешательства нынешних Детей Гриба в древнюю архитектуру. Из нескольких труб поднимался к невидимой тверди густой жирный дым.

Слепые лошади, почуяв близость стойла, еще более ускорили свой удивительно быстрый бег, и вскоре отряд оказался перед подъемным мостом, переброшенным через глубокий ров, который окружал замок. Многочисленная графская челядь, поражавшая непривычный взгляд разнообразием врожденных уродств, высыпала на мост поглядеть на пришельцев из Верхнего Мира, но скакавший впереди Тойнгха сделал властный жест рукой, заставив слуг в спешке разбежаться.

Карета и всадники въехали через арку на вымощенный камнем двор, окруженный со всех сторон высокими стенами, которые местами представляли собой обнажившийся монолит горной породы.

Граф спешился; слуга с глазами рептилии принял у него поводья слепой лошади.

– Вам покажут ваши комнаты, – бросил Тойнгха сидящим в карете. – Королева Мелхоэд примет вас завтра.

Слуги провели их по внутренним помещениям замка к той его части, где сейчас временно находился тронный зал Королевы подземелья.

Внутри замок поражал роскошью и незнакомым ранее Сенору великолепием.

В отделанных камнем и металлами залах они встречали многочисленных придворных и воинов, которые жили здесь вместе со своей Королевой, но их мысли, чувства и суеверия не отличались особым разнообразием.

Гриб был их фетишем. Они поклонялись ему. Он олицетворял для них случайный конфликт природных сил, давший толчок появлению первых Уродов, началу их времен, болезненным родам Праматери, в результате которых появились существа столь ущербные и – все равно – столь не любимые ею. Их ущербность делала это поклонение источнику страданий противоестественным; впрочем, не менее удивительной казалась их любовь к своей Королеве.

Сенор улавливал витавшие в здешней атмосфере намеки на эту любовь, которая была странным образом смешана со страхом. Повсюду – в украшениях вельмож, в предметах обстановки, в сюжетах, изображенных на сумрачных гобеленах, в диких и ни с чем не сообразных статуях, в округлых изгибах колонн подземных покоев – была воплощена их Королева, но нигде не присутствовала явно, но лишь как часть целого, ускользающая тень, манящий запах.