Андрей Дашков - Странствие Сенора

«Если бы я забыл только об этом!» – с горечью подумал Сенор, проклиная богов Земли Мокриш, холод, свою злосчастную судьбу и нелепые суеверия людей, стоявших вокруг.

– Какую угодно одежду! – мрачно потребовал он. – Потом сожгите ее. Закопайте. Отдайте глонгам. Сделайте с ней что угодно, но сейчас мне нужна одежда! Или вы пожалеете о том, что родились на свет!

– Герцог! – воскликнул предводитель стражников и впервые твердо посмотрел Йерду в глаза. – Никто не согласится погубить свою тень даже под угрозой мучительной смерти! Вы можете казнить меня – я принадлежу вам душой и телом. Но не требуйте большего! Это сильнее любого из нас.

Сенор снова ошеломленно уставился на Лаину, словно пытался получить от нее хоть какое-нибудь объяснение услышанному. Тщетно… Йерд выругался про себя, чувствуя, что ледяной ветер пробирает его до костей, проникая сквозь щели в хитиновых доспехах. Это было похоже на прикосновения стальных лезвий.

– Ладно, проклятие вам на головы! – бросил он злобно и развернул лошадь в направлении колодца. – Тогда скачите быстрее, пока ваш герцог не превратился в кусок льда!..

Последние отблески вечерней зари растаяли над Землей Мокриш, и на смену им пришли тусклые небесные огни, а также костры и факелы колодца Тагрир. За пределами освещенной местности тьма казалась еще более глубокой; далекая горная цепь скрылась из виду, но это не могло обмануть герцога – влияния, исходившие оттуда, превращали мрачные горы в цитадель неведомого зла.

Озноб пробегал по его телу, когда он вглядывался в темноту, и это не ускользнуло от внимания стражника, который задыхался от быстрого бега, но все же крепко держался за стремя. Странно, но рядом с людьми Йерд почувствовал себя гораздо более уязвимым. Ничто не могло бы заставить его совершить одинокое путешествие по равнине долгой зимней ночью…

Герцог перевел взгляд на открывшийся перед ним колодец. Широкая дорога уходила вниз сужающейся спиралью вдоль кольцевой стены колоссальной воронки, на дне которой висело облако тумана. Сквозь разрывы в этом тумане Сенор разглядел поверхность бурлящего озера. Он впервые видел горячие источники и такое количество кипящей воды. Теперь он понял, почему земля вокруг колодца не промерзала насквозь. Одна только мысль о том, как легко можно оказаться в озере, свалившись со спирального спуска, и свариться заживо, вызывала содрогание…

Все ярусы колодца, образованные пересекающей склон дорогой, были ярко освещены факелами; в подземелье вели многочисленные туннели. Тагрир оказался огромным поселением, почти целиком спрятанным в земной тверди и имевшим только один общий выход на поверхность. С точки зрения придворного Башни, при осаде это обстоятельство могло оказаться как спасительным, так и фатальным. Все зависело от того, что угрожало народу колодцев.

Известие о возвращении герцога достигло колодца задолго до того, как сам Йерд объявился поблизости в сопровождении отряда стражников. В здешних местах сообщения передавались при помощи костров и условных сигналов. Сенор видел вереницы огней, мигавших, когда что-то заслоняло их свет, и это призрачное мерцание сопровождало его на протяжении всей скачки, которую сдерживали только два человека, бежавшие рядом с лошадьми.

Йерда встречала процессия, состоявшая из четырех карет и двух десятков верховых. Судя по роскошным мехам, богато инкрустированному оружию, не лишенной излишеств лошадиной сбруе, перед вернувшимся из небытия герцогом предстал цвет здешней знати.

Он пропустил мимо ушей пышные приветствия четверых своих наместников, по странному стечению обстоятельств оказавшихся в этот момент в Тагрире. Он не узнал ни одного лица. Однако люди народа колодцев оказались внешне очень похожими на людей из Кобара, а на их руках тоже было по четыре пальца.

Бурно выраженную и, возможно, искреннюю благодарность Згида, отца Лаины, он принял снисходительно, как и подобает законному властелину. Сенор слишком устал и был слишком голоден, чтобы обращать внимание на слова, произнесенные вполголоса за его спиной, и на недоуменные взгляды.

Лаина отныне принадлежала ему – все восприняли это как нечто само собой разумеющееся, хотя в поведении ее отца не было и тени подобострастия.

О мрачных злоключениях герцога и Лаины еще не знали, но догадывались – их вид говорил сам за себя. Впрочем, дочь Згида быстро восполняла пробелы. В конце концов, некоторые странности в поведении Йерда его подданные приписали потрясению, пережитому им за последние несколько дней.