Андрей Дашков: Свалка

Таким образом, в этой теме было все, что нужно для хорошей статьи: немного мистики, немного злободневных городских сплетен, несколько жутких убийств, неповоротливость властей и проблема роста преступности.

Летний ветер доносил до нее особенный и ни с чем не сравнимый запах свалки. Высокий забор из бетонных плит протянулся по окрестным холмам бесконечной белой змеей. Только в одном месте – может быть, там, где змея кусала свой хвост, – чернела чугунная решетка ворот – настоящее произведение искусства, забытого в пластмассовый век…

Ворота не открывались уже очень долго. Об этом свидетельствовало несколько висячих замков, ржавые цепи и засов, вросший в засохшую краску. Таким был навеки запечатанный парадный въезд, обозначавший северный предел темного королевства.

Слева от ворот висел металлический щит с надписью:

ГОРОДСКАЯ СВАЛКА

Собственность муниципалитета

Захоронение радиоактивных отходов запрещено!

Выгул собак запрещен!

Въезд на территорию только при наличии формы 9!

Рита не имела никакого понятия о форме 9, но подозревала, что столкнулась с явным анахронизмом. До сих пор ее журналистское удостоверение позволяло проникнуть куда угодно, за исключением кабинета начальника полиции и городской тюрьмы.

Под щитом обнаружилась неприметная дверь в стене, оказавшаяся незапертой. Рита толкнула ее и перед нею открылся пейзаж постатомной эры в траурной прямоугольной рамке. Какое-то предчувствие сдавило горло. Рита обернулась и бросила взгляд на свой красный «Опель», ярко блестевший на фоне зеленой листвы акаций. Она видела его в последний раз.

Небо было темно-фиолетовым и по нему проплывали белые облака, словно райские острова в адском океане. Часы на руке показывали без четверти одиннадцать, но казалось, что внезапно наступило время сумерек. Кое-где в лабиринте свалки сверкали огни, похожие на болотные, и пожалуй, такие же лживые. Стояла мертвая тишина. Не было слышно пения птиц и зуда насекомых. Рита улыбнулась про себя (суеверие не входило в число ее недостатков) и увидела указатель с надписью «КОНТОРА», слабо светившийся даже днем. Стрелка указывала в глубину аллеи, образованной рядами старых железнодорожных контейнеров. От некоторых из них остались только рамы.

Рита пожалела о том, что не взяла с собой фотографа. Конечно, фотографиями свалки никого не удивишь, но ей самой было бы гораздо уютнее в мужском обществе. Пощелкивая пальцами, она отправилась на поиски конторы и всемогущего здешнего распорядителя.

Следующий указатель попался ей на глаза шагов через двести. Рита повернула в узкий боковой проход между полузасыпанными рельсовыми путями, на которых застыли проржавевшие платформы. Как выяснилось, рельсы исчезали среди холмов строительного мусора. Рита с сомнением посмотрела на свои туфли, выглядевшие здесь по меньшей мере неуместно, но чем-то нужно было жертвовать.

Тропинка, пролегавшая между холмами, по которой она шла минут пять, привела ее к очередному указателю. Совершив еще несколько поворотов в довольно мрачных закоулках, она поняла, что заблудилась. Это ее несколько обескуражило. Указатели были чем-то вроде советов злого волшебника, начертанных на придорожных камнях сказочной страны. Проблуждав еще полчаса, Рита не на шутку испугалась. Все произошло как-то быстро и незаметно; в результате она впервые оказалась в нелепом положении.

Рита попробовала отыскать обратный путь, но очень скоро поняла, что указатели либо исчезли, либо изменили свое положение. Это уже было похоже на ловушку. Но кто знал о приезде журналистки и кому нужно было заманивать ее сюда? Впервые она без иронии подумала о мистических россказнях, связанных со свалкой. Затем в голове промелькнула мысль о сексуальном маньяке, которым мог оказаться, например, редактор ее отдела, имевший жену и троих детей, однако она отбросила ее, как несерьезную. Происходящее больше напоминало подмостки театра абсурда – изнанка урбанизации, стрелки, уводящие в никуда, рельсы, упирающиеся в груды железа, абстрактные существа, не появляющиеся на сцене, вроде служителей этого Храма Отбросов… Или ей снился сон, который мог быть истолкован психоаналитиком как проявление какого-либо комплекса, но до тех пор, пока сон не превратился в кошмар. А предчувствие кошмара витало в здешнем воздухе, слишком плотном и пронизанном сотнями неприятных запахов. Теперь в нем сильнее всего ощущался запах какого-то мокрого животного…