Дмитрий Громов - Путь проклятых

Так вот, «клиенты» сворачивали в заранее облюбованную нами подворотню или иное укромное место, один из парней нетерпеливо подступал к Эльвире (а обычно их было двое: одного нам с Эльвирой было мало, но мои «подопечные» в последнее время взяли моду никуда не ходить поодиночке – и это оказалось нам только на руку!). Эльвира тут же сама прижималась к нему, обнимала, ее губы касались шеи «любовника», в глазах вспыхивали хищные зеленые огоньки…

Странно: у меня, насколько я знаю, глаза светятся красным. А у нее после смерти даже цвет глаз не изменился!

Криков не было ни разу; как правило, «клиент» вообще не успевал понять, что умирает.

«Это было так приятно, когда ты пил из меня, – призналась мне как-то Эльвира. – Ты был так нежен… Я стараюсь с ними поступать так же – чтобы им не было больно.»

Так что «клиент» обычно даже не пытался сопротивляться, до самого конца так и не сообразив, что с ним происходит.

А вторым, стоявшим чуть поодаль, тем временем занимался я. Я не был столь нежен, как Эли, но мои «клиенты» тоже не успевали крикнуть.

Так что Эльвира очень быстро стала первоклассной охотницей – она схватывала все прямо на лету: принципы отбора «клиентов», приемы охоты, умение заметать следы, маскируя наши трапезы под «обычные» убийства. При этом она одновременно ухитрялась оставаться все той же непосредственной и наивной девчонкой, что и при жизни. Похоже, она просто не обратила внимания на собственную смерть – для нее это было несущественно! В душе она уже давно была вампиром – с того дня, как познакомилась со мной и сделала свой безумный выбор!

А может быть, еще раньше?…

Нет, все – таки она была немножко crazy !

К примеру, она была уверена, что вампир непременно должен спать в гробу. Даже в квартире. Я с удовольствием предоставил ей свой, поскольку давно уже прошел через эти глупости и предпочитал спать на кровати: тройные черные шторы, глухие ставни и пуленепробиваемые жалюзи давали вполне надежную защиту от солнечного света, который для нас смертелен.

Один день Эльвица честно проспала в гробу; следующим утром она забралась в него уже без особого энтузиазма, а посреди дня, когда я, как и всякий порядочный вампир, еще спал мертвым сном, я вдруг почувствовал, что кто-то пытается забраться в мою кровать.

Разумеется, это была Эльвица. В тот день как следует выспаться мне так и не удалось: от объятий мы быстро перешли к ласкам, а затем и к их естественному продолжению; но одним разом мы оба не удовлетворились, и все повторилось снова, а потом еще раз… Короче, заснули мы только под вечер, а вскоре уже пора было вставать и отправляться на охоту…

После этого Эли уже не выделывалась и спала в кровати вместе со мной, и, надо сказать, спать с того времени я стал куда меньше: нашлось занятие поинтереснее!

А взять хотя бы ее попытку среди бела дня (когда, опять же, вампирам положено спать, но ей это было до лампочки!) – ее попытку раздвинуть шторы: в квартире, видите ли, слишком мрачно! Хорошо, что мои шторы так просто не раздвинешь: они закреплены наглухо и закрыты сверху пуленепробиваемыми жалюзи – свое убежище я оборудовал на совесть. Но Эли это не остановило, благо сила у нее теперь была вампирская, и если бы я вовремя не оттащил ее от окна, то мы бы и пикнуть не успели, как превратились в две кучки пепла!

– Извини, я забыла! – виновато улыбнулась она – и при виде этой улыбки у меня сразу опустились руки, и я не стал ей вычитывать, а вместо этого отнес в постель и поспешил доказать, что не сержусь на нее.

Впрочем, больше подобных смертельно опасных «проколов» она не допускала. Одного раза ей было вполне достаточно.

А вообще это были самые счастливые дни в моей «посмертной жизни». Мне казалось, что я опять ожил, что мы с Элис снова стали людьми; мы больше не были холоднокровными вампирами – мы жили, и наши тела действительно теплели, соприкасаясь – но в глубине души я знал, что это – лишь иллюзия жизни. Очень опасная для вампира иллюзия. И что скоро это невозможное, небывалое счастье, неположенное таким, как мы, проклятым, – кончится.

Я был прав.

Но беда пришла значительно быстрее и совсем не с той стороны, с какой я мог предполагать.

Конечно, мне не следовало отпускать ее на охоту в одиночку, но она настолько хорошо усвоила мои уроки, вела себя настолько непринужденно и естественно, что я отпустил ее, даже не особенно упираясь. Разумеется, я ее как следует проинструктировал, предусмотрев практически все – кроме того, чего предусмотреть не мог! С другой стороны, что, если б я удержал ее тогда? То же самое произошло бы через неделю, через месяц – какая разница?! По-моему, она замыслила это, когда была еще человеком. А вышибить из ее головы какую-нибудь идею, пока она сама не убедится в ее бесперспективности, было просто невозможно – уж это-то я знал по собственному опыту!