Дмитрий Скирюк - Блюз чёрной собаки

Нет, всё-таки странное это было время — начало 90-х! Время путчей и референдумов, баррикад и концертов Ростроповича, время выставок и стрельбы из танков по белым домам, время русской мафии и финансовых пирамид, время эпатажа и эйфории — почти декаданс. Отечественный рок был тогда на подъёме. Ещё был жив Цой, «Наутилус» собирал многотысячные залы, известный кашевар Макаревич всё ещё пел, Мамонов снимался в кино, Шуфутинский сидел у себя на Брайтон-Бич и носа оттуда не казал, а про рэйв никто и слыхом не слыхивал. И в то же время это были годы больших крахов. Кабинеты министров летели один за другим. Количество банков превысило все мыслимые пределы. Немудрено, что истории «про лагерь с пришельцами» просто затерялись в этом потоке.

После пережитого на меня напал жор — я сосал карамельку за карамелькой, наслаждаясь ацетоновой сладостью, рассеянно пробегал глазами отпечатанные листки и размышлял. Весть о том, что на меня заведено дело, меня не столько напугала, сколько удивила. Хотя, если вдуматься, можно было догадаться, что до этого дойдёт. Как там сказал Роберт Плант? «Я стал жертвой какой-то неконтролируемой, невидимой силы»? Именно так — неконтролируемой и невидимой.

Тут на глаза мне попался ещё один интересный кусок: корреспондент напоминал, что прошло шестьдесят лет со времени Третьего Обращения Коалиции Наблюдателей к Человечеству, прозвучавшего в 1929 году по радио на основных языках нашей планеты: английском, китайском, русском и испанском. Правительства стран тогда оставили Обращение без комментариев, а пресса поспешила объявить его розыгрышем, вроде нашумевшего радиоспектакля по роману Уэллса «Война миров». Хотя Человечеству на размышления давалось пятьдесят лет, в России этот текст стал широко известен лишь в 1991 году, после выхода книги «Асгард — город богов», когда сроки для ответа уже прошли. Судя по этому документу, наблюдатели, посланные на Землю, ещё не располагали достоверной информацией о ситуации на нашей планете.

От всех этих статей у меня разболелась голова и холодок бежал по коже. В мыслях я снова и снова возвращался к событиям прошлого дня, особенно к концерту, и не сразу понял, что уже несколько раз подряд читаю один абзац. Я заставил себя вернуться к тексту, прочитал его внимательно и вытаращил глаза.

«Мы возвращались с речки и вдруг увидели одного — он был такой высокий, что голова его торчала над забором, а забор был два метра в высоту, — рассказывал ученик 31-й школы города Перми Игнат Капустин. — Мой друг начал бросать в него кусками асфальта, и тогда пришелец выстрелил в нас из какого-то оружия, похожего на расчёску. От выстрела загорелась трава…»

Я оторвался от газетных строк. Игнат Капустин!

Час от часу не легче. Что ж это, выходит, Сорока в это лето отдыхал в этом дурацком «Солнечном»? Вот так раз! По дате вроде совпадало: хотя он тогда был совсем сопляком. М-да… Попробуйте после такого говорить о простом совпадении! Хотя фамилия и не самая редкая, но сочетание…

— Эй, ты! — окликнули меня.

Я поднял взгляд. У двери «обезьянника» стоял высокий рыжий мент с усами щёточкой, один из тех, что брали меня прошлым вечером, я сразу его узнал.

— Что?

— Распишись и забирай свою мобилу, — процедил он, протягивая мне лист бумаги и авторучку.

Я прочитал (это оказалась расписка, подтверждающая, что телефон мне вернули в целости и сохранности) и поставил внизу свою подпись, после чего мент достал из кармана и бросил мне телефон. Даже не бросил — швырнул. Труба ударилась об пол, подскочила, перевернулась и замерла у моих ног. Мент развернулся и ушёл, поигрывая дубинкой. Даже не оглянулся.

— Сволочь, — тихо выругался я, поднял трубку и поспешно её осмотрел. Корпус побился, стекло экранчика треснуло, но в целом телефон работал. Менты не поленились даже батарейку зарядить. Ещё бы — для себя старались! Я набрал PIN-код и разблокировал сим-карту. Интересно, остались ещё деньги на счёте?

Не успел я об этом подумать, как телефон завибрировал. «Танука» — услужливо высветил экран. Я даже не успел удивиться — палец сам нажал на приём.

— Танука, где ты?!

— Жан, это ты? — Голос был еле слышен, трубка принимала на последнюю палку, вероятно, сигнал экранировала решётка.

— Я, я! Ты где? С тобой всё хорошо?

— Это действительно ты?

— Кто ж ещё?

— Если ты, тогда скажи, какая мелодия у меня стоит на мобильнике?

— Нет у тебя никакой мелодии, обычный звонок.

— «Блям-блям» или «дзынь-дзынь»?