Жан Рэ - Майенская псалтирь

Мы все разом и в одно и то же время почувствовали тошноту, настолько острую, что Турнепс заорал об отравлении. Я приказал ему замолчать. Недомогание, кстати сказать, быстро исчезло, вскорости мы забыли о нем, так как из–за легкого шторма пришлось брасопить паруса.

Начался восьмой день вояжа.

Нет, люди определенно помрачнели и затаились. Конечно, в плаванье мало кто расположен к пустой болтовне, но здесь было что–то другое: их связывало общее чувство беспокойства, страха, подавленности. Напряжение ползло, блуждало, сгущалось тяжелым молчанием. Наконец Джелвин взял слово:

– Мистер Баллистер, мы бы хотели поговорить не с капитаном, а с напарником по лебедке, которым вы были для каждого из нас.

– Вот так вступление, – засмеялся я.

– Это чтобы, значит, по честности, – вставил Уолкер, и пародия на улыбку еще более исказила его жуткое лицо.

– Ну!

– Неладное творится вокруг, – продолжал Джелвин, – и самое худшее, что никто из нас ничего не может понять.

Я хмуро огляделся и неожиданно протянул ему руку.

– Ваша правда, Джелвин, я это чувствую, как и вы.

Все стеснились возле меня, обнаружив союзника в капитане.

– Посмотрите на море, мистер Баллистер.

– Вижу, как и вы, – пробормотал я и опустил голову.

Что тут добавить! Уже два дня море на себя не похоже.

За двадцать лет навигации я не видел ничего подобного ни под какими широтами. Его пересекают полосы немыслимых цветов, там и сям закручиваются воронки, при полном затишье вздымается огромная одинокая волна: из невесть откуда рожденного буруна доносится хриплый хохот, заставляющий людей вздрагивать и оборачиваться.

– Ни одной птицы на горизонте, – вздохнул брат Тук.

Верно.

– Вчера вечером, – продолжал он, – крысы, что гнездились в отсеке для съестных припасов, выскочили на палубу, сцепились и единым комом покатились в воду. Такого я никогда не видел.

– Никогда, – подтвердили остальные.

– Я в этих местах сколько раз бывал, – выступил Уолкер, – и в это самое время. Здесь должно быть черным–черно от перелетной синьги, да и тюленей не счесть. А посмотрите–ка?

– Вы вчера вечером на небо глядели, мистер Баллистер? – спросил Джелвин.

– Нет, – сконфузился я.

Вчера вечером я так нагрузился в компании молчаливого учителя, что не смог подняться на палубу. Даже сейчас мигрень ломила мне череп.

Турнепс в сердцах плюнул.

– Куда этот дьявол затащил нас?

– Дьявол – верное слово, – прибавил флегматик Стевен.

Каждый что–то прибавил без всякого проку и толку. Я принял неожиданное решение.

– Послушайте, Джелвин. Я, понятно, здесь капитан, это так, но не стыжусь признаться перед всеми, что вы самый толковый человек на борту и моряк, каких мало.

Джелвин иронически улыбнулся.

– И что же?

– Полагаю, вам известно побольше нашего.

– Нет, – ответил он откровенно. – Вот брат Тук – другое дело. Как я уже говорил, он чувствует некоторые вещи, хотя и не может их объяснить. Он, если можно так выразиться, слышит запах опасности. Говори, брат Тук.

– Легко сказать, говори. Что–то стягивается вокруг нас, что–то… хуже смерти.

Мы в ужасе переглянулись.

– Школьный учитель, – брат Тук понизил голос, – к этому причастен.

Я не удержался и схватил Джелвина за руку.

– Джелвин, у меня не хватит духу! Пойдите к нему вы. Сейчас.

– Хорошо.

Он спустился. Мы услышали стук в каюту школьного учителя. Еще стук. Потом дверь скрипнула.

Через минуту Джелвин поднялся. Он был бледен и растерян.

– Его там нет… Обыщите шхуну. Здесь далеко не спрячешься.

Мы обшарили судно, потом вернулись на палубу и воззрились друг на друга с тоскливым недоумением. Школьный учитель исчез.

Когда спустилась ночь, Джелвин сделал мне знак подняться на палубу и указал на топсель грот–мачты.

От изумления у меня голова пошла кругом.

Море – пенистое и рокочущее – объяло невиданное небо. Наши глаза тщетно рыскали в поисках знакомых созвездий. Новые конфигурации новых звезд слабо мерцали в серебристых изломах ужасающей черной бездны.

– Господи Иисусе! Где мы? Тяжелые облака заволакивали небо.

Так, пожалуй, лучше, – холодно сказал Джелвин. – Не стоит им видеть всего этого. Где мы? Откуда мне знать. Дадим машине задний ход. А впрочем, какой смысл, мистер Баллистер? Я стиснул ладонями голову.

– Уже два дня компас бездействует.

– Знаю.

– Но где мы, где?

Джелвин позволил себе усмехнуться.