Глеб Соколов - Вуду. Тьма за зеркалом

Слыша, что ему идут на помощь, человек в комнате перестал кричать.

Кое как вынув из рамы острые осколки, Иван проник внутрь. Осмотрелся. Возле стены на полу лежал связанный мужчина.

– Развяжите скорей… Я патологоанатом морга. Люди вуду, захватившие здание, хотят принести меня в жертву!.. Надо скорей бежать отсюда! У вас есть телефон? Вызовите полицию.

Размазывая кровь по раненой стеклом щеке, Лувертюр принялся распутывать веревки. Едва он закончил эту работу, дверь комнаты отворилась…

– Иван! Какого черта ты здесь делаешь?!.. – стараясь говорить как можно тише, сердито произнес Вильямс.

Он опустил пистолет и, хотя Лувертюр разозлил его, начальник этнического отдела все же не смог сдержать снисходительной улыбки.

– Что, захотелось поиграть в сыщика?.. Слушай, а может, пойдешь к нам в полицию?.. С языком у тебя проблем нет…

– Спасибо. Я подумаю над вашим предложением… – откликнулся Лувертюр.

– Джамбоне?! – удивился Вильямс, глядя на поднимавшегося с пола патологоанатома.

Тот едва двигался – до такой степени не слушались его руки и ноги после долгого лежания в тугих путах.

– Жертва работорговцев!.. В прямом и переносном смысле. Сегодня вечером они должны были его прикончить… Я развязал его…

– Так-так… Извините, Джамбоне, вы мой коллега, но в этой ситуации подозрения падают и на вас…

Джамбоне молча смотрел куда-то в сторону и не произносил ни слова.

– Иван, мне кажется, ты поторопился, – с тревогой в голосе произнес Вильям. – Операция еще не закончена. Мы до сих пор не знаем, кто является Белым Хунганом… Наши люди сейчас движутся по зданию… Но работорговцы не догадываются об этом и все еще продолжают свой шабаш. Мы схватили только их охрану.

Лувертюр покосился на патологоанатома. Пока, после веревок, тот не выглядел человеком, который может представлять хоть какую-то опасность.

– Дайте мне пистолет! – проговорил Лувертюр.

– Вильям!.. Я считал вас своим другом!.. – раздраженно произнес патологоанатом. – А вы… Вы подозреваете меня…

– Увы!.. Такая работа, – ответил начальник этнического отдела.

Он протянул мулату оружие.

– Надеюсь, ты не устроишь нам проблем… Отойди подальше и глаз с патологоанатома не спускай. Из комнаты не выходи…

– Постараюсь… – пробормотал Лувертюр. – Как бы они сами не пришли сюда за ним…

– Не придут, – ответил Вильямс, выходя из комнаты. – Совсем скоро все они будут в наручниках.

– А черно-белый человек?.. Вы не упустите его…

– Думаю, нет. Ведь он давно уже покойник. Хотя, как знать… Если он придет сюда, постарайся взять его живым…

– Не беспокойтесь, от меня не уйдет, каким бы он ни был: черно-белым или бело-черным.

Вильямс неслышно притворил за собой дверь.

Невеста, некоторое время назад первой отправившаяся под конвоем слуг в «спальню» к черно-белому человеку, появилась в проеме открывшейся двери.

Через мгновение дверь за ней затворилась, и девушка медленно двинулась к остальным кандидаткам на роль любимой жены ужасного монстра. Она до такой степени дрожала в нервном ознобе, что это было заметно даже с расстояния и в плохом освещении.

Вокруг нее тут же стали собираться негры. Она остановилась.

На нее теперь смотрели, как на богиню. Ведь никто не знал: быть может, именно эту молодую африканку, рабыню, выберет в качестве своей главной жены черно-белый человек. И наделит ее властью над неграми.

– Что он сказал тебе?.. Какой он? – спрашивали ее мужчины и женщины.

– Он не произнес ни слова!.. – с большим трудом выдавила из себя рабыня. – Он живой, он настоящий. У него нежная, бархатистая кожа, горячая кровь, и в нем очень много сил. И еще – в него действительно вселился Легба, отворяющий врата в царства мертвых. Потому что от него исходит запах, едва уловимый – как будто от мертвеца, от трупа!.. Я услышала его!..

Толпа ахнула…

Люди заговорили: «Конечно!.. Так и должно пахнуть от Легбы. Ведь он из царства мертвых!.. А как иначе?!»

Рокот барабанов усилился. Из отворившихся дверей вышли слуги черно-белого человека. Адела, еле живая от страха, поняла, что они направляются именно к ней.

«Нет!» – еле слышно прошептала она.

Но было поздно. Она сама, по собственной воле погрузилась в эту ужасную игру, и теперь настал ее черед.

Ноги Аделы подкосились. Рабы расковали ее и взяли под руки.

Лувертюр чувствовал, что теряет силы. Долгое стояние с пистолетом в руке оказалось для него чрезмерным испытанием. Все-таки он был ранен!