Артем Тихомиров: Запруда

«Либо женщину, либо ребенка. Решай сам. У тебя есть пять дней».

Его предупредили. Ему дали задание. Если он не выполнит условия, то умрет. Именно об этом шла речь.

Но это же не сказка! И не кино! Царев бежал не разбирая дороги, проламываясь сквозь подлесок. Он помнил прикосновения длинных пальцев к руке. Перед глазами у него были таблички с предупреждениями. Возможно, люди, оставившие их, знали, что обитает в этом ручье…

Знали не знали, а для него это уже не имеет значения. Ему надо решить, как выбираться отсюда. И что делать дальше. Перво-наперво, конечно, ответить себе на вопрос: верит ли он в то, что видел?

Нет, разумеется, не верил. Это какое-то дурное представление. Шуточка, разыгранная теми, кто устроил запруду, вот в чем дело. Кому-то не лень было тратить средства и силы на этот спектакль со спецэффектами, как не лень было строить запруду.

Запруда. Самое его большое невезение за этот день. За этот год. За всю жизнь… Нет, Царев ни за что не поверит. Вероятно, откуда-то просачиваются болотные газы (ведь ручей-то из болота течет!), и он умудрился нанюхаться их, отчего стал галлюцинировать. Метан или какие там еще газы – неважно. Это живые галлюцинации. Поэтому они такие хаотичные. Поэтому он видел жену и сына – Царев думал о них, идя по лесу, вспоминал...

Он вынул телефон и стал жать на клавиши, не понимая, кому собрался звонить. Приятелю? Домой? Но здесь же не имеет смысла – сигнала нет. Царев сжал трубку и замахнулся, чтобы ударить ею о дерево. Разбить вдребезги.

Каким-то чудом удержался. Следующие несколько минут прошли для него незаметно. Сознание провалилось в сумерки, отгородившие Царева от реального мира. Он не помнил, что делал в течение этого времени. Очнувшись, он понял, что идет по лесу. Просто идет, не зная куда. Несколько раз обернулся, перешагивая через торчащие из склона холма камни. Никто его не преследовал. «На самом деле она может быть там. Ничего ей не стоит спрятаться за деревом, а потом увязаться следом…» – подумал Царев и тут увидел впереди, в просвете между деревьями, берег озера. Не очень четко, но картинка сомнений не оставляла.

Царев остановился и заплакал.

Лошкарев сидел на веранде и походил на восковую статую, сделанную мастером, очень детальную. На плетеном столике стояли две пивные банки. Одна пустая, другая початая. Царев появился во дворе перед домом и посмотрел на веранду. Приятель откинулся на спинку кресла. Глаза беспрестанно двигались под сомкнутыми веками.

Царев чувствовал себя последним дураком. Грязь он оттер, снял куртку и держал ее в руке, чтобы как-то скрыть от приятеля пятна на ней. На джинсах все-таки остались приличные отметины, а ботинки еще не просохли от озерной воды.

Царев надеялся, что по его лицу не будет видно, что он плакал. Сейчас это воспоминание нагоняло на него стыд и тоску.

«Уехать?» Он посмотрел на свою машину, не в силах принимать какое-либо решение. Логика подсказывает, что надо возвращаться как можно быстрее. Но как же он объяснит приятелю свой стремительный отъезд? Лошкарев начнет спрашивать: почему да как… посмотри, какая погода!.. давай, пивка дернем… и прочее…

«Или рассказать ему эту историю? Он же литератор. Для него подобный материал в самый раз».

Цареву эта мысль показалась не такой уж и пустой. Заманчивой даже. Но он решил подождать. Лошкарев успел выпить достаточно пива, и вряд ли он в таком состоянии сумеет воспринять его историю всерьез…

Стоило Цареву сделать несколько коротких шагов к веранде, как приятель открыл один глаз и посмотрел на него.

– Одиссей вернулся. Где ты был, Одиссей?

Лошкарев сопроводил свой вопрос кривой ухмылкой. На такие гримасы, которые он, видимо, копировал с героев американских фильмов, приятель был мастак. Чем-то он напоминал Микки Рурка, в его лучшие годы. Только не такой стройный и мускулистый.

– Прогулялся, – сказал Царев, вздохнул и рассмеялся. Говорил он громко, что должно было создать впечатление, что все в полном порядке. – Смотри, весь извозился, пока шлялся по лесу. Угораздило однако… – Царев добавил еще один смешок. Вот, мол, какой я бываю… безмозглый.

Лошкарев сменил позу, под ним скрипнуло плетеное кресло. Он взял еще не приконченную банку пива и сморщил нос. Банка была теплая.

– Подожди.

Он встал и отправился в дом, шлепая задниками сланцев. Царев остался на веранде. Решил закурить.

– Тебя как будто пыльным мешком стукнули из-за угла, – сказал приятель, появляясь снова. В одной руке у него было пустое ведро, используемое для мусора, а в другой – переносной холодильник.