Дэвид Амброуз - Суеверие

Глубоко вздохнув, Сэм опустился в кожаное кресло у стены и, положив на колени руки, устремил на Ральфа снизу вверх пристальный взгляд.

— Я не собираюсь приводить никаких объяснении тому, что сейчас скажу. Не потому, что их нет — наоборот, их слишком много, но ни одно, в сущности, ничего не объясняет, а только порождает новые и новые вопросы.

— Ладно, — сказал Ральф и сложил руки на груди. — Это была преамбула; теперь говорите речь.

Сэм опустил взгляд на ковер, решая, с чего начать. Потом он положил руки на подлокотники и, наконец, заговорил:

— Около года назад наша группа, включая Джоанну — Джоанну, которая была здесь вчера вечером, — придумала призрака по имени Адам Виатт. Это был эксперимент в области психокинетики — власть разума над материей. Мы создали его, создали историю всей его жизни. Мы изучили уйму книг, чтобы удостовериться, что он не существовал исторически, и не нашли никакого следа реального человека с таким именем и такой судьбой. Цель эксперимента заключалась в том, чтобы выяснить — удастся ли нам создать призрака, который, будучи полностью выдуманным, тем или иным образом свяжется с нами во время спиритического сеанса.

Он помолчал, не глядя на Ральфа; на лице Казабона не дрогнул ни один мускул.

— Что ж, мы осуществили, как вы могли бы сказать, наши самые безумные мечты. Адама Виатта никогда не было... Но он откликнулся на наш вызов. И теперь он, кажется, существует — или существовал. И этот факт имел удивительные последствия. Вот, например, вы. Вас не было бы, если бы Адам Виатт никогда не жил на земле. Ведь вы — его прямой потомок.

Ральф уставился на Сэма, и руки его начали медленно, очень медленно, опускаться — в этом движении проявилось недоверие, смешанное со страхом перед тем, что он услышал.

— Что, черт побери, вы пытаетесь мне всучить?.. — Сэм поднял руку, останавливая его возмущение:

— Я же предупредил вас, что это покажется вам бессмысленным.

— Но вы утверждаете, что создали меня! — Сэм сделал рукой примирительный жест, но ничего не сказал. — И моих родителей, — продолжал Ральф; голос его повышался все больше. — А также их родителей, и родителей тех...

— Я знаю, — перебил Сэм. — Я знаю, как это звучит для вас.

— Это такая же невероятная теория, как та, будто Бог создал мир вчера и спрятал в земле окаменелости, чтобы нас одурачить!

— Другим последствием возникновения Адама, — продолжал Сэм, пропустив мимо ушей его замечание, — заключается в том, что те, кто его создал, перестают существовать.

Ральф схватился за голову с таким видом, словно это было еще одно оскорбление.

— Что, черт возьми, это означает — перестают существовать?

— К настоящему времени все, кто участвовал в создании Адама, умерли. За исключением меня самого и Джоанны — Джоанны, с которой вы встретились вчера вечером. И только Богу известно, что случилось с ней.

Ральф непроизвольно повернулся и поглядел в сторону ванной. С того места, где он стоял, было хорошо видно слово «ПОМОГИТЕ», выцарапанное на амальгаме.

— Я не сошел с ума, Ральф, — сказал Сэм. — Я знаю, что я не безумен. Как и вы знаете, что вы — не плод моего воображения. Но факт остается фактом — мы оба здорово влипли.

Ральф уставился на него и начал качать головой, сначала медленно, потом все быстрее:

— Нет... нет, нет, нет, нет, нет. Это сумасшествие... Этого просто не может быть.

В эту минуту Сэм испытывал к нему глубокое сочувствие, понимая, как каждая клеточка его тела сопротивляется тому, что он услышал.

— Самое страшное, — спокойно сказал Сэм, слегка наклонившись вперед, — заключается в том, что в мире может быть все. Когда я опрокидываю чернильницу, существует вероятность, что все молекулы соберутся вместе и затекут по скатерти обратно. Она исчезающе мала, эта вероятность, но она есть. Если сто раз подбросить монету, возможно, что пятьдесят раз выпадет орел, а пятьдесят — решка; но также возможно, что все сто раз выпадет что-то одно.

Это в меньшей степени зависит от законов природы, чем от везения игрока.

Ральф, набычась, наклонился к нему:

— Я не ученый, но знаю, что Эйнштейн говорил: «Бог не играет в кости». Вы хотите сказать, что он ошибался?

— Это утверждение основывалось на вере, а не науке. Многочисленные эксперименты подтвердили теорию игр, и теперь она широко используется. Что означает — мы не можем притворяться, будто что-то не происходит, говоря «это невозможно». Потому что невозможного нет!

Слова Сэма повисли в воздухе; Ральф жестом человека, разрывающего невидимые цепи развел скрещенные руки и заявил: