Александр Варго - Приют

Ужасно хотелось пить, и перед тем, как облегчиться, в его мыслях промелькнула совершенно сумасшедшая мысль – зачем так бездарно терять драгоценную влагу?! Тем более чувство жажды вскоре превратится в настоящую пытку. Внутренняя борьба длилась недолго, и эмоции взяли вверх над холодным расчетом.

Очень неплохо, старина. Еще вчера ты вкушал вареных лангустов и запивал их «Грольдшем», а сегодня собираешься пить свою мочу?! Ха!

Освободив мочевой пузырь, он некоторое время неподвижно стоял, облокотившись на капот и наслаждаясь воздухом. Легкие активно заработали, вентилируя кислород, словно давно не работавшие лопасти вентилятора. Его взор упал на поблескивающую росой траву в солнечных лучах, и он взбодрился. Припадая на раненую ногу, он доковылял до ближайшего куста и, встав на четвереньки, стал с жадностью обсасывать узкие жесткие листья. Роса была холодной и показалась Денису такой восхитительно вкусной, но ее было так мало!

Слегка утолив жажду, он посмотрел на «БМВ» и содрогнулся. Кроваво-красный, он напоминал ему гротескный, неуклюже сколоченный гроб. Денис снова почувствовал слабость в ногах, в висках зашумело. Он вспомнил о лежащем в багажнике «дипломате» с деньгами, и это его немного приободрило. Он дополз до машины и не без труда достал «дипломат», после чего втиснулся в салон. С деньгами он будет чувствовать себя уверенней.

Спертый запах в машине чуть не лишил его сознания. Нет, идти в таком виде он не сможет. Денис мрачно, без какого-либо сочувствия оглядел труп Сереги, и его взгляд остановился на обглоданной лодыжке напарника. Кажется, когда он стрелял, одна из пуль попала ему в ногу. Уже без всякого страха посмотрел в лицо напарника, покрытое черной коркой засохшей крови.

Денис вздрогнул. Вдалеке послышался гул, и вскоре он увидел, как на лесной дороге появился автомобиль.

Ярик и Рута замерли, в горле каждого застрял крик. Затем тишину разорвал вопль Руты. Отшатнувшись, она покачнулась и чуть не упала. Лицо стало белее бумаги, она обхватила виски руками, словно испытывала сильную мигрень. Ярик стоял как вкопанный. Невидящим взглядом он смотрел на то, что открылось его взору, мысленно уговаривая держать себя в руках и, не дай Бог, не свалиться в обморок.

В «пятерке» находилось двое. Митрич и Ласка (или Валя). Митрич лежал, неестественно вытянув перед собой руки, пальцы пожелтели и скрючились, как лапы грифа. Лицо его было страшным. Глаза словно за одну ночь стали в два раза больше, они выпучились, словно через него пропустили тысячу вольт на электрическом стуле. Рот раскрыт так широко, будто Митрич собирался одним махом проглотить огромную пиццу. Губы и подбородок в засохшей пене и рвоте. Ярик прислонил палец к шее Митрича. Мгновение ему казалось, что он ничего не чувствует, как вдруг в подушечку пальца настойчиво стукнуло: тук-тук! Спустя пару секунд снова: тук-тук! Так, пульс есть.

На переднем сиденье расположилась Ласка, и Ярику не нужно было много времени, чтобы понять, что щупать ее пульс не имеет смысла. Голова девушки запрокинута, на горле зияла огромная рана. В глазах застыло выражение смертельного ужаса. Переднее сиденье, дверь, окна – все забрызгано кровью. Взгляд Ярика метнулся к прикованной руке Ласки, и он содрогнулся – вся кожа с запястье была содрана. Глядя на искаженное лицо брата, Ярик обратил внимание на опасную бритву и смятый комок фольги на полу автомобиля. Его рука машинально потянулась к карману. Пусто. Нет, там было достаточно барахла, но двух шариков, в которых находилась наркота Митрича, не было. Значит, когда вчера вечером он трепался на берегу с Геной, Митрич каким-то образом умудрился вытащить из его куртки свои проклятые шарики. Потом, нанюхавшись этой дряни, он перерезал горло Ласке, единственному человеку, который мог бы вывести их отсюда.

Он выволок бессознательное тело брата наружу и уложил на траву. Подошла Рута. Она уже пришла в себя, но ее лицо все еще было бледным.

– Оставь его мне, – услышал ее голос Ярик. – Я уже имела с подобным дело. – Рута присела над телом Митрича.

– Он будет жить? – как-то вяло спросил Ярик, решив про себя, что это, в общем-то, его уже не интересует. Для него Митрич умер еще вчера.

Рута неопределенно пожала плечами, что могло трактоваться как угодно.

– Почему в таком случае мы не слышали криков? – спросил Ярик, обращаясь скорее к себе.

– Потому что она не могла кричать. Он перерезал ей глотку, и ей оставалось только хрипеть.