Роберт Блох - Голодный дом

В то десятилетие у нее не было недостатка в поклонниках, мужчины появлялись и исчезали, один за другим они проходили через зал в начищенных до блеска туфлях, расшаркивались перед хозяйкой дома, покручивая напомаженные усы, чопорно улыбались старому Джобу, перемигивались со служанками и с безумным восхищением взирали на Лору.

Лора воспринимала все это как должное, но, боже упаси, она даже не помышляла о браке, пока был жив папа, и к тому же считала себя слишком юной для замужества, да и зачем ей это – она ничего не знала о браке и знать не желала, полагая, что гораздо приятнее оставаться просто друзьями…

Прогулки при лунном свете, танцевальные вечера, балы, пикники, катание на санях, катание на велосипеде, игра на мандолине, конфеты, пунш, цветы, подарки, сувениры, веера, салоны красоты, портнихи, парикмахеры – все это заполняло быстро летящие годы. Но вот однажды старый Джоб скончался на своей кровати с балдахином в комнате наверху, где незадолго до того побывали доктор и священник. Затем появился адвокат и, перемежая слова сухим ритмичным покашливанием, завел речь о наследстве, имуществе и годовом доходе.

Лора осталась одна в доме, полном слуг и зеркал. Лора и зеркала. Зеркала по утрам: с тщательного осмотра лица начинался каждый день. Зеркала по вечерам: в них надо было успеть заглянуть перед прибытием очередного гостя, до того, как к дому подъедет экипаж, перед тем, как она в очередной раз, помахивая веером, торжественно спустится в зал по витой лестнице. Зеркала на рассвете, вбирающие улыбки, выслушивающие новые секреты и рассказы о вечернем триумфе.

, «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду доложи. Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?»

Зеркала говорили ей правду, зеркала не лгали; они не приставали к ней, не шептали пошлые комплименты и ничего не требовали взамен – лишь признавали ее красоту.

Проходили годы, но зеркала не старели и не менялись. И точно так же не старела Лора. Визитеров становилось все меньше, и некоторые из них как-то странно изменились. Они казались гораздо старше, чем прежде. Как это могло произойти? Ведь Лора Беллман была все так же молода. Об этом говорили зеркала, а они никогда не лгали. Лора стала еще больше времени проводить с зеркалами. Она пудрилась, выискивала морщины на лице, окрашивала и завивала свои длинные волосы. Улыбалась, хлопала ресницами, делала премилые недовольные гримасы. Изящно изгибалась и поворачивалась, принимая изысканные лозы, любуясь своим отражением.

Порой, когда кто-нибудь наносил ей визит, она просила слуг указать гостю, что ее нет дома. Не стоило ради него расставаться с зеркалами. Спустя какое-то время в этом уже не было необходимости, так как в гости почти никто не ездил. Слуги периодически менялись, некоторые из них умирали, но на их место всегда приходили новые. Неизменными оставались лишь зеркала и Лора. Она поистине весело жила в девяностые, хотя людям не дано было это понять. О, как Лора хохотала, перекатываясь на кровати и делясь своими веселыми секретами с зеркалом!

Годы летели, а Лора все смеялась. Она хихикала, не в силах удержаться от смеха, когда слуги обращались к ней, и теперь они оставляли ей еду на подносе, который она забирала в свою комнату. Что-то странное произошло со всеми слугами и с доктором Тэрвером, который продолжал навещать ее и всякий раз заводил нудный разговор о том, что собирается отправиться на покой в прекрасную обитель.

Все думали, что она стареет, но она оставалась молодой – зеркала не лгали. Она вставляла зубной протез и надевала парик, чтобы угодить посторонним, нона самом деле не нуждалась ни в том, ни в другом. Зеркала подтверждали, что она нисколько не изменилась. Они, зеркала, говорили с ней, а она молчала. Просто сидела и кивала, раскачиваясь перед ними в комнате, Пропахшей пудрой и пачулями, поглаживала шею и слушала, как зеркала говорят о ее красоте, утверждая, что она считалась бы первой красавицей, если бы появилась в свете. Но она не желала покидать дом и ни за что не хотела расставаться со своими зеркалами.

Но наступил день, когда ее решили увезти из дома и даже попытались схватить; ее, Лору Беллманн самую утонченную и прекрасную женщину! Неудивительно, что она вопила, отбивалась, царапалась, кусалась, размахивала руками и ногами так, что один из слуг отлетел в сторону, ударился и разбил своей бестолковой головой прелестное зеркало, забрызгав кровью ее совершенный образ.

Разумеется, это решение было неразумным и неправильным, ведь она ни в чем не виновата. Доктор Тэрнер так и сказал членам магистрата. Он сообщил об этом Лоре, когда навестил ее в последний раз. Ей больше не придется принимать его и не нужно будет покидать дом. Только теперь ее запрут в комнате и заберут все зеркала.