Грэхэм Мастертон - Дьяволы дня 'Д'

– Какие успехи? – спросила подошедшая Мадлен.

– Не знаю. Он выглядит, словно пустой. Может быть они просто заперли здесь дьяволов и бросили их.

– Но это было тридцать лет назад.

Я пожал плечами.

– Мы всегда можем позвонить и узнать. – Я обернулся и посмотрел на припаркованный на обочине «Ситроен»: на машину мягко опускался снег. – Мы как-то должны войти, – сказал я ей. – Иначе на ленч будет холодная вырезка.

– Может быть, соседи поблизости знают что-нибудь, – предположила она. – Даже если дом пуст, он должен кому-то принадлежать. Если бы мы смогли достать ключ и осмотреть его. Мы всегда можем прикинуться, что хотим его купить.

Я отошел назад и посмотрел вверх, на второй и третий этажи дома, щурясь из-за снега, падавшего на мое лицо.

– Я не вижу никакого света. Думаю, что он пуст.

Я снова подошел к двери и нажал на все звонки. Я смог услышать, как некоторые из них зазвонили в самых разных частях дома. Шевеля ногами, чтобы вернуть кровообращение в замерзшие пальцы, я некоторое время ждал. На меня устало смотрела Мадлен, и я знал, что мы оба приближаемся к пределу наших возможностей. Мимо, посигналив, проехало такси.

Мы чуть было не собрались развернуться и уйти, когда в доме послышались звуки. Я удивленно поднял глаза. Затем послышались громкие шаги по коридору, загремели дверные цепочки, и дверь открылась. В ней стоял худой молодой человек в черной куртке и серых костюмных брюках, с надменно-выпросительным выражением лица.

– Вы что-то хотите? – спросил он тем сдержанным голосом, по которому вы немедленно узнаете человека, получившего безукоризненное образование и, вероятно, читающего «Лошадей и гончих».

Я изобразил неуклюжее подобие улыбки.

– Я не уверен, – сказал я ему. – Этот дом все еще принадлежит военному ведомству?

– Вы имеете в виду Министерство Обороны.

– Верно. Я имею в виду Министерство Обороны.

Молодой человек сделал кислую мину.

– Ну, это зависит от того, кто вы такой, и зачем хотите это знать.

– Значит, это так?

Молодой человек сделался еще кислее.

– Причина, по которой я хочу это знать, заключается в том, что у меня есть некоторая собственность, принадлежащая Министерству Обороны. Часть боевой техники времен войны. И я хочу вернуть ее вам.

– Понимаю, – сказал молодой человек. – А вы не могли бы мне сказать прямо здесь: что это может быть за часть?

– У вас есть здесь старший офицер? – спросил я.

Он состроил снисходительную гримасу.

– Я вам даже не сказал, что это собственность Министерства.

– Хорошо, – сказал я. – Если это собственность Министерства и если у вас есть старший офицер, скажите ему, что с нами тринадцатый друг Адрамелека. Прямо здесь, в багажнике машины.

– Простите, что вы сказали?

– Просто скажите ему: тринадцатый друг Адрамелека. Мы будем ждать здесь пять минут.

Лицо молодого человека смущенно вытянулось, и затем он произнес:

– Полагаю, что вам лучше подождать внутри. Это не так быстро.

Он открыл пошире дверь, и мы вошли в пахший пылью холл, обшитый оливково-зелеными панелями, блестевшими от старости. Я прикурил очередную сигарету и протянул одну Мадлен. Она была неопытным курильщиком и пыхтела ею, как тринадцатилетние пыхтят своим первым «Кемелом»; но в тот момент нам было просто необходимо хоть чем-то успокоить свои нервы. Прямо за нашими спинами, на шелушившейся стене, висела фотография Эрла Хейга, покрытая точечками плесени; и если это не было полным признанием того, что Хантингтон Плейс, восемнадцать принадлежал Министерству Обороны, я не знаю, что могло бы им быть, – разве что танк перед воротами.

Я достал носовой платок и высморкался. В добавление к двум бессонным ночам и гонкам по суровой зимней погоде, у меня начинались проявляться все признаки насморка. Мадлен утомленно прислонилась к стене рядом со мной и выглядела такой изможденной, что не было слов, чтобы это описать.

Спустя несколько минут я услышал наверху голоса, а затем на лестнице показались безукоризненно выглаженные брюки цвета хаки, потом появился камзол с офицерской портупеей и орденскими планками и, наконец, бодрое, квадратное лицо, с жесткими усами и глазами, покрывшимися морщинками от пристального наблюдения за горизонтами Британской Империи.

Офицер подошел к нам с живой, но невеселой улыбкой.

– К сожалению, мне не назвали ваших имен. Нерадивость.

Я щелчком выбросил свою сигарету на снег.

– Я Ден Мак-Кук. Это – Мадлен Пассарелль.