Ольга Володарская: Мистика в жизни великих

И вот в 355 году молодой человек, рискующий каждый час пасть от руки наемных убийц императора, оказался в Афинах. Там он жадно впитывал воздух славного города Перикла и там же познакомился с двумя ярчайшими личностями – Григорием Богословом и Василием Кесарийским. Произошло еще одно событие, имевшее для искателя истины куда большее значение, чем все эти «умные встречи».

Современник Юлиана, историк Аммиан Марцеллин делает только некоторые намеки на ту встречу, которую можно было назвать для Юлиана главной. Да плюс искры народной молвы, долетевшие до нас, обжигают наши сердца смутным образом той, что стала для будущего императора Воплощенной Мечтой.

По преданию, нищий поэт Публий Оптиан Порфирий привел Юлиана к развалинам старого античного стадиона.

А на стадионе занималась гимнастическими упражнениями обнаженная афинская аристократка. Недалеко стояла колесница, запряженная парой белых коней. И две служанки подавали светлокудрой деве снаряды для упражнений.

Юлиан смотрел на нее и понимал, что он больше никогда не забудет эту незнакомку. Кто она, его воплощенная мечта, его Галатея, будто только что сбросившая с себя не только одежду, но и мрамор?

Юноша даже не надеялся на знакомство с живой Афродитой, или Венерой. Он только еще больше убедил себя в том, что такие чистые языческие идеалы не противоречат христианству. И снова возник в нем смутный протест против нетерпимости всех этих, носящих тяжелые черные одежды.

И все-таки чудо случилось. Юлиан, уставший от богословских разговоров, попал в общество утонченных язычников. Здесь будто замерло время. А потому римлянину казалось, что вот-вот появится сам «отец Афин» Перикл и его прекрасная спутница Аспазия. Но вошла та, которую он видел среди прекрасных белых развалин стадиона.

Говорят, что ее звали Арсиноя, как и родную сестру знаменитой Клеопатры. Сестру, дерзавшую оспаривать искусство страсти нежной у легендарной царицы!

И это тоже понравилось Юлиану. Одна за другой оживали для него легенды, а желаемое становилось действительным.

После афинской вечеринки Юлиан и Арсиноя пошли погулять по славному городу. И там он признался ей в своих взглядах, рассказал о своих мечтах соединить христианскую аскезу со светлой языческой красотой.

Она не просто выслушала его, но и поддержала. И даже напророчила ему скорый императорский престол, на что он только горько усмехнулся. Но она с упорством истинной сивиллы продолжала настаивать на своем!

И тогда он пообещал ей, что обязательно станет императором. И не просто взойдет на престол, а вернет Великому Риму веру его предков, воскресит в сердцах лучших людей империи Элладу. И все это сделает ради того, чтобы она, Арсиноя, когда-нибудь ступила в его дворец, будто бессмертная гостья с Олимпа.

И они расстались, связав свои души незримыми и сверхпрочными нитями.

В том 355 году его сделали соправителем императора Констанция. Это был скорее смертный приговор, чем радостное известие. Ведь совсем недавно прежний соправитель императора, родной брат Юлиана Галл, был казнен по подозрению в измене.

Силач и великан Галл стал жертвой придворного коварства. Его просто заманили в Рим и убили. Но не так простодушен был небольшой римский юноша, носивший небольшую «варварскую» бородку.

Прежде всего он выполнил желание императора и женился на его сестре Елене. Она была ортодоксальной христианкой и все время проводила в молитвах и посте. Ни о какой интимной и духовной близости с соправителем тут и речи идти не могло. Да его это и не волновало. Любил он только прекрасную язычницу Арсиною. И к тому времени сам тайно стал язычником, приняв обряд «языческого крещения» от Максима-Волхва. Это был маневр начинающего политика, твердо решившего добиться власти в империи.

Чтобы не дразнить императора своим присутствием в метрополии, Юлиан отправился на войну в глухие германские леса и в Галлию. Цезарь не препятствовал этому, а, напротив, поддерживал его, потому что надеялся на скорую смерть этого юнца с «варварской» бородкой от самих же варваров!

Но Юлиан одерживал победу за победой. И хотя льстивые придворные Констанция называли его «победительчик», сам император не был настроен столь оптимистически по отношению к своему соправителю. Он вызвал его в столицу, как когда-то его родного брата Галла. Но пока жена Юлиана умирала в военном лагере от родов, а перед его глазами упорно стоял образ Арсинои, он принял совсем другое решение.