Грим - Ученик слесаря [СИ]

Он и в третий раз заглянул, заранее придумав вопрос, который задаст, если дядя Петя вдруг возмутится: зачем, мол, пришел и тревожишь. Но тот не пошевелился и на вопрос не ответил, да и вообще не заметил вошедшего. И даже когда Иван склонился над его лицом — уродливым творением модерниста показалось ему сегодня это лицо — склонился низко, стараясь заглянуть в рот, Петруха никак не отреагировал. Глаза его были распахнуты, но зрачки неподвижны. Грудь еле вздымалась — значит, все же дышал, жил, и возможно, что спал. Храпа не было. Люди, если засыпают с открытым ртом, то обычно храпят. А этот тихо лежал, с открытыми глазами, зрачками, застывшими, как у неживого. Хотя бывает, что у спящего они закатываются или быстро-быстро трепещут в поисках сновидений. Преодолевая легкую, но отчего-то приятную жуть, Иван все-таки заглянул ему в рот. Зуба не было, но что-то белело в десне на пустом месте. Похоже, что осколок зуба остался во рту. Нет, осколок не может быть. Иван знал теоретически, что если тебе вставляют зуб, то на том месте всякие осколки и корни удаляют.

Вот бы в стоматологическую карту этого дяди Пети заглянуть. Но вероятней всего, никакой такой карты у Петрухи в помине нет, судя по вполне приличному состоянию прочих зубов.

Жутко стало Ивану от всего этого. Хотя и понять не мог, почему его так тревожит именно зуб? Укус, обнаруженный на теле покойного? Мысль настолько невероятная, что оскорбляла рассудок. Но интересно, обследовали ли насчет укусов другие тела?

Спит, как будто всю ночь кувыркался с блудницами, а потом еще и замаливал, поклоны бил. Да спит ли? Лицо не блещет выраженьем. Нет, что за лицо…

Стараясь не особо бросаться в глаза, Иван еще раз сходил к месту гибели сварщика. Тщательно осмотрел все вокруг, стараясь сообразить, что дядя Петя искал. Может, у него привычка такая была, обшаривать места происшествий? Подбирать сувениры с этих мест и уносить на память? Или больше других озабочен был статистикой несчастных случаев в цехе и искал способа сокращения их? Старался разобраться в причинах, чтоб в последующем предотвратить? Почему же он, Иван, сразу предположил плохое? Столько времени люди с Петрухой бок о бок работают, никто не предположил, а он предположил. Сыщик выискался. Расследование устроил. Учинил один ученик.

Ничего, кроме черной пуговицы, на месте происшествия Иван не нашел. Но кому она принадлежала, сейчас пойди, выясни. Да и лежала она здесь, может быть, забившись в щель, несколько месяцев. И уже наполовину растворилась в реактивной среде.

Позже он спросил у ББ, как долго он здесь работает. — Чуть больше года, ответил Слесарь с большой буквы. Прочие, о ком удалось осторожно выяснить, тоже работают не так давно. Текучка.

Самым долгожителем в цехе был механик. Но к нему Иван подходов пока не имел, не говоря уже о людях в пиджаках, ведшем статистику несчастных случаев. Когда они начались? Сколько было всего? Регулярность, с которой происходили?

Тут ему пришло в голову, что этой статистикой может владеть кладовщица. У нее в журнале мыло отмечено. Кто когда его получал. И когда его получать прекратил, это мыло. Вполне возможно, что не склонность к статистике его к кладовщице влекла, а совершенно другой интерес. Но кто сказал, что эти два интереса несовместимы?

Сыр, который Иван из столовой унес, пропах смесью различных смазок, которыми тряпка была пропитана. Он переложил его в целлофан и герметично закупорил, чтоб не провонял холодильник.

Ночью дядь Петин зуб покоя ему не давал. То снилось Ивану, что он бесконечно долго бредет вдоль какого-то частокола, и наконец, обнаружив в нем дыру, понимает, что это выпавший зуб Петрухи, а заглянув — отпрядывает в ужасе. Там за частоколом такое… Но какое, он не успевает рассмотреть. Потом — что у него самого расшатались все зубы, он сует пальцы в рот и вынимает их один за другим. То он находит чей-то выпавший зуб и дерется из-за него с Петрухой, который пытается у него этот зуб зачем-то отнять. То остается зуб в куске сыру, а налетевший арёл выхватывает этот сыр прямо из рук и вертикально взмывает вверх, движимый реактивной силой.

Однажды кратко, но более связно, приснилось следующее. Будто они с ББ, то и дело роняя, пытаются поднять к потолку Петруху. Там на балке сидит мертвый Етишкин, а с рук его свешивается то ли кабель, то ли петля. Петруха тяжел, словно налит свинцом. Иван то и дело роняет свой край его туловища.

— Тужься, тужься, пацан, — хрипит ББ, которому тоже тяжко. — В тяжелой атлетике легких побед не бывает.