Анна Кирьянова - Охота Сорни-Най [журнальный вариант]

А может, и тогда бы собрался да поехал, позаботившись обо всех бумагах, о завещании духовном и наследстве для родных. Хоть и небогат Глотов, но сумел скопить небольшой капиталец, который хотелось ему потратить на географические открытия, исследования, путешествия, а главное — основание музея истории Урала, где в деревянных ящиках со стеклянными крышками будут лежать невероятно древние и ценные экспонаты: всякие наконечники копий, стрел, кривые ножи из обсидиана, украшения, взятые из погребальных холмов и могильных ям. По углам будут расставлены страшные деревянные идолы и шаманские столбы, обозначающие единство трех миров, картины будут висеть на стенах, изображающие быт и нравы диких народов Северного Урала. Множество чучел птиц и зверей будут представлены художественно в стеклянных кубах, вроде как в Санкт-Петербургском зоологическом музее или в Кунсткамере, основанной самим императором Петром Первым, тоже любителем естественных наук. Бывал Фома Глотов в столице и каждый раз, как ребенок, восхищенный и зачарованный, простаивал часами в гулких залах музеев, битком набитых всякой всячиной.

Вот во время этих стояний загорелся Фома Яковлевич, потомственный купец второй гильдии, получивший недурное образование, идеей открыть собственный музей. Не для себя: какая с музея прибыль! Для людей, для тех, кто тоже способен оценить собранные воедино древности и чудеса. А самому Глотову хватит и скромной таблички с аккуратно выгравированными словами: “Сей музей был основан в году таком-то при непосредственном участии и бескорыстной помощи Ф.Я. Глотова”. Не дал Бог детишек, так в главном будущем детище переживет свой век скромный географ и историк, бывший купец, а ныне — настоящий ученый, принятый за заслуги в Географическое общество, филиал которого есть теперь в столице Урала — Перми.

Мечты о будущем подогревали кровь путешественника, придавали сил уставшему телу, радовали душу. Он терпел и раньше многие лишения, чтобы отыскать наконечник стрелы или древнее копье, с которым охотились на медведя. Это было не первое его путешествие в северные края, но именно в этот раз Фома Яковлевич решил наконец проверить те странные слухи о Золотой Бабе, скрытой в недрах горы Девяти Мертвецов. Он может сделать очень большое открытие, которое будет замечено самим государем императором; ему не придется больше униженно посещать чиновников, откровенно глумящихся над его научными целями и задачами. Деньги потекут рекой, так что можно будет снарядить настоящую экспедицию, из многих человек, с картографами, географами, филологами и фольклористами…

А пока ему приходилось все делать самому, самому тратить свои скромные сбережения и рассчитывать только на себя. Зато и слава первооткрывателя достанется именно ему, никто не сможет оспорить у Глотова пальму первенства в открытии древнего идола, сплошь состоящего из золота, или в составлении новой обширной карты с указанием всех неисследованных ранее мест. Как плохи и неподробны нынешние карты, Глотов убедился на собственном опыте, пару дней проблуждав по лесу. Пришлось ему потом нанять двух вогулов-проводников, отменно знавших местность и давших много ценных указаний и помощи. Однако новая возникла закавыка: вогулы наотрез отказывались следовать в ту сторону, куда так стремился попасть Фома Яковлевич. До поры великолепно выполнявшие роль верных Вергилиев, трудолюбивые, кроткие, довольные донельзя той малостью, что мог уделить им небогатый Глотов, проводники мгновенно замкнулись в себе, и посуровели их плоские, доселе добродушные лица. Это произошло сразу, как только путешественник откровенно рассказал о цели своей одинокой экспедиции: что ищет он гору Девяти Мертвецов, о которой узнал от других русских, бывавших здесь во время оно.

— Туда нельзя ходить, — строго сказал проводник постарше, Юрген. — Туда только шаманы могут ходить, носить жертву.

Глотов принялся разубеждать своих проводников, настаивать на христианской точке зрения, что истинно верующему человеку ничто повредить не может, а шаманы — тьма и казнь для вогульского народа, но вогулы были непреклонны. Наконец сошлись на том, что манси еще немного проводят смельчака, укажут ему примерное направление пути. Останется идти где-то около двенадцати часов, может, чуть больше. То есть ранним утром Юрген и Халалей отправятся обратно в свое селение, до которого около трех суток пути, а Глотов двинется дальше.

Читать дальше