— Матушка! — Белинда щёлкнула пальцами. — Просыпайтесь!
Никакого эффекта. Только кое-кто из кошек недовольно поднял голову.
Белинда обречённо вздохнула. Несколько секунд она размышляла, нетерпеливо барабаня пальцами по тысячелетней тверди саркофага. Затем сложила полукругом ладони и слегка подула в щель между ними. Получившийся огненный шар не был, конечно, шедевром, — слишком мал, и, по правде сказать, кривоват, но сейчас Белинде было не до эстетики. Она повела его лёгкими движениями руки к лицу Энедины. Шар двигался ровно, гудя, словно шмель. При виде летающей, шумящей и горящей пакости сиамская кошка разъярённо зашипела, выгнула спину и соскользнула с неподвижного тела хозяйки. Белинда снова щёлкнула пальцами, и шар взорвался прямо над лицом Энедины, осыпав комнату пылающими пурпурными искрами.
С бледных узких губ Энедины сорвался еле заметный вздох. Ресницы чуть задрожали. Затем она села и медленно, точно ещё во сне, открыла глаза.
— В чём дело? — Она устремила на Белинду свой взгляд — кроваво-чёрный и равнодушно- смертельный, как раскрытая в длинном ленивом зевке львиная пасть. Даже сам старик Магус избегал встречаться с Энединой глазами.
— Ах, это ты, дитя моё? — Энедина зевнула и томно потёрла рукой белый лоб. — Почему ты здесь? Что-то случилось?
— Как — что случилось? — растерялась Белинда. — Матушка, — строго спросила она, — что вы последнее помните?
— Дитя моё, ну что за глупые вопросы, когда я только-только вернулась… Причём не сама, это ведь ты меня разбудила… Что я последнее помню? По-моему, это был древний Шумер… Или нет… этот юноша, такой очаровательный, интересовался ядами. Кажется, он был императором. Не помню, правда, какой страны… Ах, киска…
Кошки тем временем, видя, что хозяйка пробудилась, начали одна за другой покидать свои места и, влюблённо мурлыча, собираться вокруг саркофага. Энедина милостиво опустила руку вниз, и усатые прихвостни в восторге принялись тереться головами о длань сиятельной владычицы, ревниво толкаясь и шипя друг на друга, точно угли, упавшие в воду.
— Матушка! — вскричала Белинда, — Вы опять всё путаете! При чём тут древний Шумер и императоры! Я здесь из-за духа инквизитора! Неужели вы забыли, что он сбежал?!
— Дитя моё, — строго сказала Энедина, — я никогда ничего не забываю, хотя в моём положении это не так-то просто. Конечно, когда тебя так грубо выводят из транса, сначала перепутаешь и воплощения, и измерения. Естественно, я помню инквизитора. Разве не я, после того, что он сделал с тобой, превратила его жизнь в кошмар? Каждую ночь он видел тебя во сне, и каждую секунду, и днём и ночью, в его лысой голове звучали вопли моих кисок. А потом, когда он не выдержал и повесился, разве не я сделала всё, чтобы он попал в наш замок?
— Прекрасно, матушка, — воскликнула Белинда, — только сейчас он сбежал, вселился в кого-то из обитателей замка и жаждет за всё отомстить!
— Я знаю. Но, дорогая, к чему же так волноваться. — Энедина по-кошачьи грациозно потянулась — игра антрацитово — чёрных волос в скупом трескучем мерцанье свечей, и белые узкие пальцы, точно когти, скребущие воздух…
— Ты же не думаешь, милая девочка, что он вселился в меня?
— Нет, матушка…надеюсь, что нет. Ну, вставайте, прошу вас! Пойдёмте вниз. Там все уже собрались… должны были собраться, — докончила Белинда с ноткой сомнения в голосе.
— Ну, хорошо. — Энедина вздохнула. — Дай руку, дитя моё, и помоги мне встать.
Белинда с готовностью протянула матери руку, та неожиданно легко поднялась, расправила плечи, крепко сжала запястье Белинды, — и в тот же миг они оказались в гостиной. Белинда успела лишь подивиться: как тело Энедины, почти не покидающее саркофаг, не утратило навыков перемещения?
Как ни странно, в гостиной действительно были все. Даже Вивиана сидела, забившись в угол, и на её лице отчётливо читалась борьба между страхом и любопытством.
Мартин сидел, весь напружинившись и сверкая жёлтыми глазами. Театрально скучавшая Ульрика при виде Белинды стиснула губы и отвернулась. Люций бродил по комнате взад и вперёд с видом мученика, претерпевающего незаслуженно жестокие страдания. Тётушка Лавиния, по-прежнему уютно примостившись возле камина, ваяла очередную восковую фигурку — на коленях у неё скопилось уже пять. И, наконец, сам дядюшка Магус восседал в высоком кресле, как и пристало убелённому сединами главе Чёрного рода.
Увидев Белинду с Энединой, старый маг воскликнул:
Читать дальше