Кирилл Кудряшов - Круги на воде

— Ну да, была. Я же говорила…

— А я не был… — я просто рассуждал, говоря практически сам с собой, — Значит никакого Омска здесь быть не может… Но ты его помнишь.

— Помню.

— А что именно ты помнишь? Напряги память!

Саша задумалась, погружаясь в свои воспоминания.

— Я ездила со своим классом на экскурсию. Нас водили по городу… Помню их центральную библиотеку — она такая громадная и красивая, помню памятник сантехнику…

— И я помню, — поддакнул я, — В новостях показывали. Забавный такой сантехник… И про библиотеку я какой-то эпизод по телевизору видел, о ней что-то рассказывали.

— Помню их цирк.

— Точно! Он отдаленно напоминает наш, только чуточку покрупнее. Я его помню по открыткам «Виды Омска». Практически ничего из этих открыток не запомнилось, кроме цирка и кинотеатра «Маяковского».

— А я была в «Маяковском», — оживилась Саша, — Мы там кино смотрели… Ты, ведь, не мог видеть на открытках его изнутри?

— Не мог, — согласился я, — А какой он? Что из себя представляет?

Саша задумалась и погрустнела.

— Знаешь, Артем, а я это уже подзабыла. Совершенно не помню его «внутренностей». Я даже не помню, какое кино мы там смотрели, это ж пять лет назад было…

— А может быть ты не помнишь как раз потому, что я этого никогда не знал?

— Может быть и так… — нехотя согласилась Саша, — Тогда что же получается, где-то за гранью миров, в темноте, находятся маленький такие островки реальности? Кусочки твоей памяти?…

— Думаю, что да, — кивнул я.

— Я хочу видеть ее! — безапелляционно заявила Саша, — Хочу увидеть грань миров! Поехали туда!

— Но я не могу, — запротестовал я, представив, что мне вновь придется приблизиться к этой черной стене и ощутить идущее от нее дыхание самого времени. Я не хотел больше видеть стену, за которой скрывалась вечность!

— Артем… — взгляд Саши был серьезен, как небо перед грозой, — Ты несколько лет бродил по мирам, сам того не осознавая, создавая новые. А ты задумывался когда-нибудь, что становилось с ними после того, как ты возвращался домой? Куда девались люди, населявшие бесчисленные миры, которые ты посетил на несколько минут? Может быть они умирали в ту же секунду, когда ты покидал этот мир? А может быть мир разрушался, стягивался в один гигантский коллапсар, и взрывался, превращаясь в ничто?

Я всю свою недолгую жизнь гадала, что же представляет из себя реальность, кто создал этот мир таким… Таким прекрасным, и таким жестоким! А ведь ты мог уйти обратно, оставив меня здесь, и уже там, в твоем мире, который ты считал реальным, развестись с женой и вплотную заняться ТОЙ Сашей, которую ты, как тебе кажется, любил… Только она — не я! А я — вот она. Для меня я — настоящая, и этот мир — тоже. Я всю свою жизнь прожила здесь, и мне не важно, что для тебя этой жизни не было!

И теперь, после всего, что я вынесла за последние дни, после того, как я потеряла все, что у меня было, но зато нашла тебя… Теперь я хочу узнать, что находится за гранью! Может быть там как раз и находятся все те миры, что ты создал, а затем, не задумываясь об этом, уничтожил одним своим шагом?

Ты говорил, что ты был там, за этой стеной? Пусть и несколько секунд, но все же был… И я тоже хочу там побывать! Раз уж мой мир рухнул у меня на глазах, я хочу знать, что находится за его пределом!

Я не смог ей отказать… В первую очередь потому, что она была права. Я был творцом этого мира, я был ее творцом, и я же отобрал у нее все, что она имела. Одним движением, одним помыслом я вверг этот мир в «Безмолвный Армагеддон», думая только о себе… Тогда все обитатели других миров казались мне нереальными, как и сами миры. Это было сродни ощущениям наводчика артиллериста — ему указывают цель, и он дает по ней залп. Для него не существует людей, ведь он не видит испуга на их лицах, когда они слышат свист летящего к ним снаряда. Он не видит их страданий и смерти… В этом плане десантник или, даже, снайпер, разглядывающий в оптический прицел лицо жертвы, гораздо более человечны.

Они убивают людей, а не поражают цели…

Аналогия не совсем точная, но сейчас я чувствовал себя десантником. И автомат, лежавший под сиденьем рядом со мной, только дополнял этот образ…

Я не хотел видеть грани миров, не хотел заглядывать за нее, но сейчас я не мог отказать Саше.

Наспех позавтракав, мы забрались в джип и понеслись в сторону Омска… Туда, где в сотне километров от Молчановки возвышалась грозная черная стена, поверхность которой казалась живой от пробегающих по ней голубых молний. Дурное предчувствие сжимало мне сердце, но я не смел даже сбавить скорость… Это была не моя поездка — она принадлежала Саше, которая должна была взглянуть в глаза вечности.