Мария Барышева - Искусство рисовать с натуры

Стоявший рядом с хохочущей женщиной подросток повернулся и, улыбаясь, со всей силы ударил ее по лицу. Женщина, на мгновение захлебнувшись смехом, отлетела назад и рухнула на траву. Наташа взвыла и прижала к виску онемевшие пальцы правой руки, чувствуя, как что-то назойливо копошится у нее в мозгу, пытаясь прорваться в самую глубь.

…жалкие, ничтожные людишки, они не понимают, что я могу…

И вдруг все кончилось, наваждение исчезло, и остались только люди, недоуменно глядящие друг на друга. Потом кто-то испуганно и смачно выругался. Ударивший женщину подросток сделал несколько шагов вперед, потом круто развернулся и умчался прочь. Дравшиеся, моргая, точно только что очнулись от долгого сна, поднимались с земли, отряхивая брюки. Женщина, недавно заходившаяся хохотом, сидела на земле и тихо плакала, вытирая кровь с разбитой губы.

— Господи, простите, — прошептала Наташа, опуская руку. — Простите меня.

— Где ключи! — чья-то рука сильно встряхнула ее за плечо. — Наташка, где твои ключи! А, черт! Они же у меня! Серега, присмотри за ней, я сейчас! И разгони эту массовку, ради бога!

Наташа услышала быстрый топот бегущих ног, и тотчас последние агонизирующие подергивания чужой воли у нее в мозгу исчезли. Она закрыла глаза ладонью, тяжело дыша.

— Ну, давайте! Что — у вас дел никаких нету что ли?!! — кричал рядом невидимый Серега. — Все, граждане, шоу финишнулось! Давайте, разбредайтесь! Никогда не видели, как картинки малюют! Все, расходимся! Дорожные работы! Тебе, мужик, что — особое приглашение нужно?!

— Я щас в милицию позвоню! — сказал кто-то.

— Маме своей позвони! Я милиция, дальше что?! Ты лучше б женщине помог, активист, блин! Чего ты с этим-то сцепился?! Обзор застил?!

— Да я же…

Она перестала слушать и повернулась. Перед ней стоял пустой мольберт. Наташа протянула к нему руку, потом резко отдернула, обошла мольберт и направилась к дороге. Ноги слушались плохо и почти не чувствовались, словно она простояла целую вечность, но Наташа упрямо шла вперед. Идти было недалеко. Она должна была убедиться.

Наташа приподняла веревку с красными лоскутками, преградившую путь, нагнулась, перешагнула через бордюр и оказалась на дороге. Посмотрела вдаль, куда убегала пыльная серая лента, сделала несколько неуверенных шагов, а потом ее ноги подкосились, и она рухнула на колени, пачкая подол выходного сарафана. Теперь это было уже все равно — все было все равно. Ни звука, ни движения, и в горячем асфальте под ее коленями не было ничего, кроме тепла осеннего солнца. Бал окончился. Она была дома. А дорога была просто дорогой, не знающей ни чувств, ни голода. Пустой вольер, покинутый хищниками. Голый асфальт в выбоинах и трещинах. Все.

С легким шелестом на дорогу упал съежившийся от жары платановый лист. Наташа протянула руку и прижала лист к асфальту, и лист тихо хрустнул.

— Это было? — шепнула она кому-то. — Что же было?

— Эй, тебе плохо что ли? — спросили у нее над ухом. Наташа подняла голову, потом лениво качнула ею.

— Нет, — сказала она. — Мне хорошо. Мне очень хорошо. А я вас знаю — вы из милиции. Вы приезжали тогда сюда — на аварию, помните?

— Да, — мужчина, облаченный в одни брюки, присел на корточки рядом с ней, — было дело. Слушай, так тебе точно нормально?

— Да, спасибо.

— Удивительно, — он покачал головой и рассеянно почесал голую вспотевшую грудь. — Тогда слушай, я конечно, ну… Славка конечно… Может, ты объяснишь мне, что это сейчас было? Что вообще тут было — что-то не понял я ни хрена. Я никогда не видел, чтобы так картины рисовали… и чтобы такие картины! И чего народ друг на друга набросился? Я из Славки, конечно, вытрясу… Но, может, ты сама мне скажешь?

Наташа снова покачала головой и, прищурившись, посмотрела на небо, перечеркнутое ветвями платанов.

— Это было приобщение к искусству, — пробормотала она и засмеялась.

— Ага! — произнес мужчина, очевидно сделав для себя какой-то вывод — вряд ли в пользу Наташиного психического здоровья. Ей же было все равно.

— Слушай, Серега, отстань ты от нее! — резко произнес над ней Славин голос. — Я ж тебе сказал — приглядывай! Почему она на дороге сидит?! Иди, разберись с народом.

— Да ей в больницу надо — ты посмотри на нее!

— Разберемся!

— Ты лучше объясни…

— Разберемся! — голос Славы зазвучал резче. — Потом, Серега, все потом. Иди!

Он опустился рядом с Наташей.

— Ну? — спросил тихо, потом тронул за плечо. — Ну, ты как?

— Где картина?