Виктор Точинов - Стая

Атаку Граев не продолжил. Отскочил на три шага назад, спросил:

– Ну и что теперь? Будем проверять, кто лучше машет руками-ногами? Или достанешь пушку, уж не знаю, где ты ее прячешь?.. Или быстренько сочинишь сказку – для чего наших биатлонисток учат рукопашному бою? Или все-таки расскажешь правду?

Она молчала. Стояла неподвижно.

Граев смачно сплюнул в струящуюся у ног реку. Сказал с горечью:

– А ведь я тебе поверил… тогда, на Греческом. Не словам – глазам твоим поверил. Думал, и вправду… Старый дурак.

Она сделала в какое-то малозаметное в темноте движение. Граев подобрался, готовый ко всему, откинул полу пиджака, положил руку на пистолет…

А потом наружу прорвались сдерживаемые звуки рыданий, и он понял, что непонятным движением были всего лишь конвульсивные содрогания плеч…

Людмила рыдала. Граев стоял, все еще опасаясь приблизиться, и на самом деле чувствовал себя старым дураком.

Сначала говорил Граев:

– Началось всё с той стрельбы на Греческом. Никак не мог я притащить снайпера на хвосте, ему просто времени бы не хватило выбрать и занять безопасную позицию… Второй звоночек – Макс, кепка эта его дурацкая. Опознать в толпе, на ходу человека, виденного лишь на фотографии? Когда ему козырек половину лица закрывал? Не бывает. А ты взяла и опознала. Ну и последний штрих – автовокзал. Лариса шла к «вольво» совершенно добровольно и целенаправленно, поздоровалась со стоящим у машины человеком, спокойно села… Причем был он старше ее раза в три – тайная любовь и романтический побег с кавалером не катят. И ты знала заранее, что произойдет во время экскурсии. И человека знала, и машину его, – прокололась во время рассказа Крапивина, не уследила за мимикой.

Он помолчал… Поднявшийся ветерок разогнал и комаров, и облака. Луна сияла в небе, и отражалась на колеблющейся поверхности воды размытым, мерцающим пятном. «Р-романтика, – подумал Граев. – Самое подходящее место и время, чтобы читать барышне стихи, выбирая момент, когда созреет для поцелуев…»

Поэзию он не любил, стихов не знал. И надеялся, что сидящая рядом на валуне барышня созреет не для поцелуев, а для некоторых признаний…

Искоса взглянул на Людмилу, продолжил:

– И получается, что наверняка я знаю лишь одно: когда-то тебя действительно звали Людой Храмцовой, и ты действительно занималась биатлоном. Все остальное сейчас не проверить, начиная с фамилии Полякова и визитной карточки директора фирмы «Электро-Лайн». Не ясно даже, есть ли у тебя дочь, или лицедейством у вокзала занималась посторонняя девочка.

Последние его слова стали чистой воды провокацией – как раз про дочь Граеву было почти все понятно…

– У меня есть дочь, – глухо сказала Людмила. – «Электро-Лайн» тоже не блеф, пять лет назад умер дед Лары с отцовской стороны… Предприниматель, богатый… Оставил внучке дом, счета в банках с правом распоряжаться после совершеннолетия. А мне – фирму… Я к тому времени устала зарабатывать на жизнь стрельбой и рукопашными, устала месяцами не видеть дочь, устала жить под чужим именем… Ты не представляешь, Граев, как я устала… Думала…

Она замолчала, безвольно глядя на освещенную лунным светом воду.

– Представляю, отчего же, – сказал Граев. – Когда к тебе пришли ?

– Месяц назад, Лара как раз готовилась к экзаменам…

– И на чем сломали?

– Была одна операция… Левая, Рому подписали на нее какие-то люди со стороны, сулили большие деньги… Нас вели с самого начала, и кое-что запечатлели на пленку. А самое главное – я там увидела то, что не должна была видеть… Увидев такое, больше не живут. И мне объяснили: ничто ничего не забыл – или я покупаю жизнь себе и дочери, или…

Она не закончила фразу, замолчала.

– Лариса у них? – спросил Граев. – Как залог хорошего поведения?

– Да.

– А Рома – это кто?

– Майор Лисовский, служил в…

– Лис? – перебил Граев.

– Да… Доводилось встречаться?

– Не доводилось… Общие знакомые. Сейчас он тоже в игре?

– Он погиб. Вертолет рухнул в Ладогу, тело так и не нашли.

– Сдается мне, что ты на той операции видела примерно то же, что и я раскопал шесть лет назад…

Прямой вопрос не прозвучал, но Надежда ответила:

– Звери. Огромные, искусственно выведенные. Живучие, почти не убить.

– Знаешь, как их выводят?

– Нет.

– Тогда лучше и не знай…

Теперь замолчал уже Граев. У него появилось нехорошее подозрение – кому и зачем понадобились похищать детей.