Сергей Демченко - Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя

Ну, а если ему стараются подрезать ноги, солдат просто обязан сперва позаботиться о выживании, а затем — «навести порядок» в негостеприимном к нему районе.

Только так, и не иначе, можно быть уверенным в том, что «тропа на водопой» будет в дальнейшем более или менее безопасной.

Однако мы не стали никого здесь казнить, а попросту двинулись дальше, лишь усилив бдительность. Ни к чему было совершенно негативно настраивать против себя население клоаки. Трусость — отнюдь не меньший повод для отчаянного нападения, чем наглость, нужда или жадность.

Временами, когда мы проходили по этим местам, нас не оставляло ощущение, что за нами неотступно следят чьи-то зоркие и нетерпеливые глаза. И не одни. То мне, то моим спутникам время от времени словно жгло спину завистливыми или прощупывающими взглядами.

Казалось, что эти взгляды могли испепелить, имей они достаточно силы. Однако на нас по-прежнему никто более не нападал, и в районе стояла почти вечная тишина, лишь изредка нарушаемая шорохами, шелестом, шёпотом и скрипом. То есть, обычными звуками странных мест, в которых кто-то или что-то существует, но старается не попадаться на глаза любопытному исследователю. Но, тем не менее, никто не нарушал негласно установившегося «перемирия». Жители словно оценили нашу незлопамятность, и старались более не попадаться у нас на пути? А может, просто видя наше вооружение, экипировку и зримую мощь, уровень огневого и тактического превосходства, сочли неразумным становиться у нас на дороге с увесистым дубьём?

Не знаю, но тем не менее, они явно всегда видели наше приближение заранее, и тщательно скрывали собственное присутствие. Их поведение так и оставалось для нас загадкой. Какие-то чересчур уж тихие и пугливые здесь прозябают. Не чета другим, «буйным» районам города. Уж зайди кто ко мне на горку по-хозяйски, я сделал бы всё, чтобы вышибить незваных гостей далеко за порог. А здесь мы чувствовали себя неким «транзитом», который приходит и уходит, не нарушая особо устоявшегося порядка вещей.

Хотя мы и сами не могли бы толком сказать, зачем нам было нужно, подвергая себя опасностям, лазить по этим практически необитаемым руинам, где и поживиться-то было абсолютно нечем. И в которых прятались и вели беспримерно жалкое существование лишь мизерные остатки местного населения.

Видимо, подсознательно мы всё-таки жаждали именно для себя убедиться, что не весь ещё род людской почил в бозе. Такова, что поделать, природа человека, — он животное общественное.

Мы как-то совершенно добровольно взяли на себя обязанности эдакого регулярного «патруля» этих и иных мест, словно призванного вести наблюдение и ответственного невесть перед кем за «порядком» во вверенном ему квадрате. Своего рода хобби, развлечение, не дающее закиснуть навыкам и потерять бдительность. В смеси с несомненною пользой. Мы ведь в силу этого постоянно были в курсе происходящего вокруг нашего Дома. Это уже давало определённое преимущество во многом.

И пускай даже те, кто сегодня тихо обитает и испуганно шуршит обрывками газет ночами по соседству, завтра наверняка станут твои кровным врагом, — на данный момент человеку бывает главнее,

важнее знать, что хоть где-то коптит небо ещё чьё-нибудь дыхание. И что его хозяин при этом делает и задумывает. Против тебя же, разумеется…

Что и говорить, — даже встреть здесь мы кого, настроенного весьма дружелюбно, вряд ли чем-нибудь смогли бы мы им помочь. Превратиться в «Красный крест» мы были в то время не в состоянии. Вернее, не имели жгучего желания задарма прикармливать чужаков.

Что поделать, настали времена, когда еда, топливо, патроны и одежда стали самым популярным, дорогим и дефицитным товаром. А здешним «теням» предложить к обмену было нечего. Абсолютно.

Потому и шарились мы впустую по этим дичающим развалинам, стараясь особо не нарываться пока на неприятности и при этом не доставлять их тем, кто отчаянно цеплялся за последние искры угасающей надежды, копаясь в различном хламе.

Мы просто наблюдали.

По некоторым, обнаруженным нами оставленным следам, мы видели, что в основном люди обустроились здесь исключительно в подвалах наиболее крепких строений, которые неплохо ещё держали обретшие непоколебимую уверенность почвенные воды. Кои настойчиво и равнодушно точили всё, к чему прикасались. Думаю, именно там и грудились, ютились группки перепуганного и растерянного народа. Иногда в нас закрадывалось подозрение, что здесь начала формироваться некая секта, религиозная или иного плана, чей целью и нормой становился аскетизм и неприметность для мира. Даже уединённость, отрешённость и изоляция, если хотите…