Карина Шаинян: Теремок

Проводница ушла. Саша уставился в окно – в вечернем сумраке уже мелькали окраинные пятиэтажки. Снова подумалось, что в найденном выходе есть что-то искусственное. Как будто все понарошку, – вспомнилось полузабытое слово. А понарошку не считается.

Саша раздраженно фыркнул. Давай будем разумными, сказал он себе. Поддашься страху – и вся затея окажется бессмысленной. «Клин клином», – в который раз прошептал Саша и улыбнулся. «И на всякий случай козырной туз в рукаве, да?», – добавил внутренний голос. Сумерки за окном быстро превращались в кисельную южную ночь, на улицах дрожали огни. Саша был почти уверен, что если бы не шум поезда – он услышал бы смех и пение, в котором почти различимы странные, не подвластные разуму слова. Холод пробежал по позвоночнику, и сердце кольнула тоска.

– Очень вредно спать на закате, – наставительно сказал себе Саша и сгреб в охапку пропотевшие простыни.

У каждого в детстве были собственные, не связанные с реальностью страхи. Многих пугали Букой, но кто боялся его всерьез? Настоящий детский ужас кроется в вещах, совершенно на первый взгляд безобидных и не вызывающих у взрослых подозрений, – страх слишком силен, чтобы разделить его с другими, а его причудливые формы не оставляют места для догадок.

Детским кошмаром Саши стала безобидная сказка про теремок. Почему все оставались в теремке? Почему не шли домой, к маме и папе? «Тук-тук», – говорила бабушка, и Саша застывал от ужаса. «Кто-кто в теремочке живет?» – и сердце останавливалось в жутком ожидании. Узорчато-розовый теремок населяли кошмарные существа. Завывания, стон, плач и злобный хохот – вот чем должны были ответить на вопрос прохожего. Дверь открывалась, исторгая запах гнили, и обманчиво-пряничные стены теремка проглатывали новую жертву. Медведь, разрушивший дом, представлялся Саше бесстрашным героем, неподвластным злым чарам. Но иногда, в особо темные вечера, медведь начинал казаться всего лишь новой жертвой, а счастливый финал – утешительной ложью. Не в силах решить раз и навсегда, что же случилось с медведем на самом деле, Саша вновь и вновь просил прочитать жуткую сказку. Он мучительно вслушивался в интонации, пытаясь уловить хоть намек, но надтреснутый голос звучал равнодушно, и тайна оставалась неразгаданной.

Несмотря на ужас, внушаемый этой историей, она обладала для Саши непонятной притягательной силой. Фраза «Кто-кто в теремочке живет?» казалась волшебной; Саша шептал ее по ночам, укрывшись с головой одеялом и зажимая уши, чтобы не услышать ответ. Казалось, осмелься он произнести это вслух – и его поглотит водоворот страшных и чудесных событий. На всякий случай перед тем, как произнести колдовские слова, Саша решал, что медведь все-таки может разрушить теремок.

Привокзальная площадь была пуста, пахло мокрой зеленью и землей. Толпа пассажиров рассосалась так быстро, что Саша не успел даже оглядеться. Шорох тополей и далекое шуршание машин только подчеркивали тишину. Теплый, слабый ветер мягко потрогал шею, и Саша вздрогнул.

– Приезжий? – спросили сзади. Саша нервно оглянулся. В темноте белело круглое лицо. Еле заметно потянуло затхлой сыростью, и Саша снова передернул плечами.

– Такси нужно? – спросил человек, подходя поближе. Саша инстинктивно отступил и огляделся. Площадь по-прежнему была пуста. В шелесте листвы послышалось тихое пение, и он помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения. Неприятный таксист не уходил, и Саша, подавив неясную тревогу, вежливо улыбнулся.

– Мне бы в гостиницу, – попросил он. Таксист молча развернулся, махнув рукой; Саша заторопился следом. Страх отступил, и Сашу охватило странное возбуждение.

– Я не совсем приезжий, – заговорил он, усаживаясь в машину. – Я с севера, но здесь жили мои бабушка с дедушкой. Деда пригласили работать, представляете – сразу дали квартиру в сталинском доме… Правда, они скоро переехали, всякие там обстоятельства… Но я однажды приезжал сюда на летние каникулы, еще первоклашкой. Очень радовался, что еду на юг…

Издали донесся пронзительный, отчаянный вопль поезда, но Саша его уже не услышал.

Как только закончились занятия в школе, Сашу отправили поближе к солнцу и фруктам. В начале июня он оказался в гулкой квартире с высокими потолками, украшенными гипсовой лепниной. Здесь пахло травами и сухой штукатуркой. Сашино внимание сразу привлекла узкая стеклянная дверь, через которую в зеленый полумрак комнаты врывались солнечные лучи.