Дмитрий Щербинин - Заклятье красных свечей

— Я не знаю, не знаю. Но мне очень плохо, мне страшно, мне больно. Мне кажется, что за последний день я на сотню лет постарела…

И тут на руке у Миши запищали электронные часы. С тех самых пор, как они ступили в лес, часы не работали, а теперь вдруг ожили.

— Ну вот — уже одиннадцать часов… — прошептал Миша.

— Через час — полночь, — прошептала Таня, а потом добавила. — И именно в полночь всякая нежить получает особую силу…

Они никак не могли заставить себя исследовать дом, в который занесла их судьба. Они слишком устали, им было невыносимо страшно. А этот дом пугал ещё больше, чем кладбище и лес. Им казалось, что в каждой комнате поджидало их нечто невообразимо жуткое, а уж на кривую лестницу, которая вела в подвал, они старались и не глядеть.

И всё же они развели огонь. Почти на ощупь нашли сначала огниво и кремень, которые лежали в выемке у печи, а потом нашлись и дрова, которые были свалены в углу. Дрова были сухими и быстро разгорелись.

Брат и сестра стояли возле печи. Они держались за руки: и, возможно, только благодаря чувству, что рядом есть близкий человек, они ещё не ударились в панику.

Вот Таня прошептала:

— Сколько времени прошло, а?

От одного его шёпота, перенапряжённый Миша вздрогнул. Потом с мучительным стоном ответил.

— Не знаю. Часы опять сломались…

И тут снаружи по стене дома зашуршало что-то, и раздался чей-то невыносимо тоненький, но почему-то гораздо более жуткий, чем любые завывания голосок. Кажется, это говорил ребёнок. Но Миша и Таня знали, что — это вовсе не ребёнок. И их била дрожь, и они плакали. И иногда шептали:

— Пожалуйста, оставьте нас…

А потом Таня сильно встряхнула трясущегося Мишу за плечо, и зашипела:

— Ты слышишь — кричат? Это они!

— Да кто «они»? — передёрнулся Миша.

— Наши родители. Ну, слушай же…

Они замерли, полностью в слух обратились. И вот услышали. Эти крики доносились издали, едва слышными были. Крики эти эхом среди деревьев разносились, но всё же теперь и Миша узнал: это кричали их родители. Они звали своих детей по именам.

Теперь Таня говорила с большим чувством:

— Они там, в лесу… они заблудились. И мы должны им помочь.

— Помочь? — переспросил Миша.

— Ну да, конечно, помочь, — подтвердила Таня.

— Но как же мы им поможем?

— Но что же нам здесь сидеть? Мы должны быть рядом с ними.

— То есть ты предлагаешь бежать вниз, через кладбище, а потом… в лес? Ты, думаешь, далеко мы убежим?

— А здесь мы долго просидим? Ты разве чувствуешь тут себя в безопасности?..

— Ладно, Таня. Я и сам понимаю: мы должны быть рядом с родителями. Вместе не так страшно. Но вот только я задаю себе вопрос: велики ли шансы, что мы до них доберёмся. И я понимаю: шанс ничтожный…

И тут они вновь услышали крики своих родителей. И вновь родители звали их по именам, но только на этот раз голоса их слышались с гораздо более близкого расстояния.

Миша и Таня бросились к двери, и отодвинули от неё стол. И всё же у самого порога они замерли. Никак не могли перебороть страх: раскрыть дверь. И тогда дверь сама распахнулась. Причём распахнулась так резко, что слетела с той единственной петли, на которой держалась до этого. А за дверью была их поджидала беззвёздная, угольно чёрная ночь.

Таня сжалась, прошептала:

— Нет, я не могу идти туда… там… смерть… там — ещё страшнее, чем смерть… Миша, мне так страшно сейчас, что, кажется, сама смерть была бы для меня избавлением…

И тут вновь закричали родители. Теперь их голоса прозвучали очень отчётливо: должно быть, они были уже на кладбище. И тогда Миша понял, что родители уже должны были увидеть свет, который выплёскивался в ночь из распахнутой двери.

Миша сделал над собой титаническое усилие: он выскочил на порог, и что было сил закричал:

— Мы здесь! Идите сюда скорее!

— Миша! Таня! — кричали в ответ родители.

— Вы видите нас?! Видите?! — кричал Миша, и размахивал руками.

И вновь те же голоса: «Миша! Таня!». И тут Миша усомнился: действительно это их родители? Эти голоса были лишены эмоций, они точно со дна колодца доносились. Но тут Таня оттащила его обратно, в дом, и заговорила:

— Они не смогут сюда пройти, потому что мы закрыли первую башенку на засов.

— А, ну да… — выдохнул Миша.

И тут раздалось несколько ударов.

— Слышишь? Это они стучат! — воскликнула Таня. — Они хотят пройти, но дверь заперта…

Миша пролепетал неуверенным, дрожащим голосом: