Наталья Калинина: У судьбы две руки

— Как он выглядел?

— Мужик лет тридцати пяти, с бородой, волосы светлые, носил их завязанными в хвост. Лицо такое… иконописное.

— Вот черт! — выругался Герман, и ему сразу вспомнилось то, что зацепило в рассказе Алины — художник! — Когда это было? Когда он к тебе приходил?

— Да давно уже. Больше года назад точно. Даже два. Не помню, Герман! Посмотри вложение, я прикрепил и те сканы, что Вике передал, и описание семейного герба де ла Торре.

— Спасибо! — поблагодарил Герман, считая, что самое важное уже узнал. — С меня причитается!

Он развернул машину и рванул в Гористый.

Казалось, в поселке ничего не изменилось за то короткое время, что прошло с его полуденного визита сюда: с виду Гористый оставался таким же тихим и безлюдным. И только когда Герман остановил машину неподалеку от дома, который снимала Алина, и вышел на улицу, он уловил первое изменение. Гористый смердел, словно где-то рядом оказалась помойка с гниющими отбросами. Похожее зловоние, только куда слабее, исходило от тварей на маяке. Эта вонь давала понять, что поселок только с виду безлюден.

Но никто не спешил показываться ему на глаза. Может, за ним следили тайно или, как в прошлый раз, поджидали? Герман оглянулся по сторонам, когда переходил дорогу возле дома, но машин не было. Однако калитка на этот раз оказалась распахнута, и мужчина, переборов желание броситься тут же к дому, замедлил шаг и снова огляделся. Опять никого. Где же они — те, кто пришел в поселок сейчас, словно по команде, кто выдавал свое невидимое присутствие тошнотворным запахом? Он пересек небольшой двор и вошел в приоткрытую дверь.

— Алина? — позвал Герман, надеясь, что девушка окажется дома. Никто не отозвался. Мужчина беспрепятственно обошел все комнаты, отметив с горечью, что вещей Алины тут не осталось. Значит, она заезжала сюда, пока он метался между вокзалами, собрала чемодан и уехала. И все же он чувствовал, что что-то не так.

Он вышел из дома и, подняв голову, заметил движение на «мачте». Кто-то быстро спускался по столбу.

— Вот и первый, — тихо пробормотал Герман и покрепче сжал в руке рукоятку трости. Глупость, конечно, приезжать в поселок, вооружившись лишь ею. Но если жители уже мертвы, поможет ли против них оружие? И от тех, которые не мертвы, — чем можно обороняться? Герман еще не мог дать этому объяснение, но интуитивно понимал, что с жителями Гористого случилось нехорошее. Одни — умерли, а затем будто восстали. Другие… О других, возможно, ему и пыталась сказать Вика. К другим могли относиться старик Кириллов, ветеринар, продавец в магазине, художник. И, возможно, сама Вика.

Герман отвлекся лишь на мгновение, следя за тем, куда скрылось спустившееся со столба существо. Но и этого времени оказалось достаточно для того, чтобы некто спрыгнул на него сверху и повалил на землю. На Германа дохнуло вонью тухлого мяса, и рядом со своим лицом он увидел оскаленную рожу. Существо проворно вцепилось ему в шею костлявыми пальцами, но мужчина ожидал этого и опередил тварь на доли секунды. Резко подавшись вперед, он свалил существо с себя на землю. И когда то ослабило хватку, не без труда, но освободился. Герман проворно вскочил на ноги, невольно охнув от пронзившей голень боли, и огрел пытавшееся встать существо тростью. Тяжелый набалдашник пришелся на полуголый череп, проломив с неприятным хрустом лобную кость. Нечисть рухнула на землю, и Герман быстро, как мог, покинул двор ставшего негостеприимным дома.

А из других дворов уже стекалась к нему, покачиваясь и переваливаясь, другая нежить. Осклабленные улыбки-оскалы, облысевшие черепа, ввалившиеся глаза или вовсе опустевшие глазницы — такая «армия» достойна была стать украшением фильма про зомби. Те, которые проникли на маяк, выглядели куда… свежее.

Он успел добежать до машины и заскочить внутрь в тот момент, когда покрытая струпьями рука уже дернула его за куртку. Герман заблокировал двери и завел двигатель. И только потом понял, что находится в автомобиле не один. Он резко повернулся и увидел на пассажирском сиденье Вику.

— Ты?

Герман замешкался от неожиданности, и машину успела окружить нечисть.

Вика кивнула и подняла на него белые глаза. А затем растянула губы в незнакомой ему усмешке.

Помещение наполняла абсолютная тишина, а на каменистом полу пещеры рекой разливалось что-то темное. Элизабет покрепче ухватила дрожащими руками факел, но все равно тени, падающие от подрагивающего пламени на стены, затеяли свой дьявольский танец. Так было в тот раз, когда она впервые пришла сюда. Только сейчас тишина отчего-то кричала о беде.