Стефени Майер - Полуночное солнце

— Ранним утром в субботу я буду под твоим окном! — добавил я, скрепляя наш договор.

Она часто-часто заморгала, встряхивая головой, словно пытаясь прояснить её.

— Гм... — сказала она. — А как тогда быть с Чарли? Непонятное чужое «вольво» брошено на подъезде к нашему дому...

Ах, как мало ещё она обо мне знала!

— Я не собирался приезжать на машине.

— А как... — начала она, но я перебил её. Объяснить будет сложно — это нужно видеть собственными глазами, а сейчас не время для демонстрации моих дарований.

— Об этом не беспокойся. Я приду без машины.

Она заинтересованно склонила голову набок — похоже, собралась было выжать из меня больше. Но вдруг в голову ей пришло что-то другое.

— А "потом" уже наступило? — спросила она, имея ввиду наш незаконченный разговор утром в столовой; она оставила один трудный вопрос только для того, чтобы, по своему обыкновению, перейти к другому, ещё более неудобоваримому.

— Думаю, что уже наступило, — с неохотой согласился я.

Мы остановились у её дома. Я напряжённо пытался найти способ так извернуться с объяснением, чтобы моя чудовищная сущность проступила не слишком явственно. Не то она опять перепугается. Впрочем, а стóит ли мне пытаться утаивать от неё мою тёмную сторону?

Она ждала с той же маской вежливой заинтересованности, что и за ланчем. Если бы я был менее напряжён, то её напускное спокойствие заставило бы меня расхохотаться.

— Ты по-прежнему хочешь знать, почему тебе не стоит смотреть, как я охочусь? — спросил я.

— Да как сказать… меня больше удивила твоя реакция на мой вопрос, — сказала она.

— Я тебя напугал? — Сейчас она примется отнекиваться.

— Нет.

Я попытался не улыбнуться, но не получилось.

— Прости, что напугал тебя. — Но тут моя неуместная весёлость испарилась. — Но если бы ты присутствовала при нашей охоте... Одна только мысль о этом выбила меня из колеи.

— Для меня это очень опасно?

Опять эта ужасная картина: Белла, такая беспомощная и уязвимая, в глухом мраке, и я, утративший контроль над собой... Нет, я даже этой мысли не могу вынести спокойно!

— Превосходит всяческое воображение.

— Но почему?

Я сделал глубокий вдох. Привычная жажда опалила горло; я сосредоточился на ней, не давая ей овладеть мной, управляя ею, доказывая себе свою власть над ней. Жажда её крови никогда больше не будет диктовать мне свои условия — я это твёрдо решил, и так оно и будет. Я стану безопасным для неё. Я не смотрел на девушку, лишь скользил невидящим взглядом по облакам в небе. Как бы мне хотелось верить, что моя решимость не пошатнулась бы, если бы я наткнулся на запах Беллы во время охоты...

— Когда мы охотимся... мы полностью отдаёмся нашим чувствам, особенно обонянию. — Я отщательно обдумывал каждое слово. — Разум почти отключается. И если ты окажешься рядом, когда я вот так утрачу контроль над собой...

Я затряс головой, как в приступе мучительной боли, при мысли о том, что тогда случится — не что может случиться, а что произойдёт вне всякого сомнения .

Я слушал её сердце — оно билось неровно, толчками. О чём она думает? Не в силах больше терпеть неопределённость, я повернулся, чтобы всмотреться в её глаза.

Лицо Беллы было сдержанно, глаза серьёзны и вдумчивы. Только губы были чуть-чуть напряжены. Это был признак невысказанной тревоги. Интересно, о чём она тревожилась? О собственной безопасности? Или о том, что мне было больно? Я продолжал вглядываться в её лицо, пытаясь разгадать, что скрывается за его неопределённым выражением.

Она тоже не отрываясь смотрела на меня. Вдруг её глаза раскрылись шире, радужки в них почти исчезли, превратившись в сплошной чёрный зрачок, хотя освещение оставалось прежним.

Мое дыхание участилось. Вдруг начало казаться, что тишина в машине наполняется негромким, настойчивым гулом невидимого электричества, совсем как тогда, в тёмном кабинете биологии. И вот пульсирующий разряд разорвал воздух между нами. Желание притронуться к Белле повлекло меня к ней несравненно сильнее жажды её крови.

Электричество, волнами пронизывающее мое тело, породило чувство, будто у меня вновь появился собственный пульс. Моё тело пело в такт. Я чувствовал себя так, будто снова стал человеком. Больше всего на свете я хотел ощутить жар её губ на своих губах. Секунду я отчаянно пытался найти в себе силы, обрести контроль, чтобы без угрозы для её жизни прижаться своим опасным ртом к её нежной коже...

Она судорожно втянула в себя воздух, и только тогда до меня дошло, что в тот момент, когда я задышал чаще, она прекратила дышать совсем.