Анастасия Бароссо - Притяжение страха

— Отдашь, не сомневайся… И даже, возможно, сам попросишь меня взять их.

— Нет.

Антонио смотрит на Юлию — словно ища у нее поддержки или одобрения. И в его глазах цвета горячего кофе она видит решимость и смелость. И улыбается.

— Отдашь!

— Нет! — говорит уже Юлия.

Ее голос тверд и звонок, потому что Антонио держит ее в объятиях. А она — обнимает его. Они сидят на влажном полу, тесно прижавшись, друг к другу. И ничто на свете не может разорвать это единение.

— Нет? — переспрашивает дон Карлос, недоверчиво прищурившись, — ты уверена?

— Уверена.

Она крепче сжала руку Антонио. Скорее для себя, чем для него. Чтобы вернее почувствовать тепло, человеческое тепло, идущее от его ладони.

— Даже после того, как я расскажу ему о нас?

— О… нас?

— Да, — дон Карлос мечтательно прикрывает глаза цвета хирургической стали, — о нас с тобой. О том, как ты целовала меня. Как умоляла сделать тебя такой же, как я. Как хотела быть со мной вечно, о том, как была моей ночи напролет, и тебе было мало…

Юлия окаменела, не в состоянии представить себе такого вероломства. Такого… ужаса. Но, вероятно, так было суждено. В смысле — на роду написано, испытать и познать в жизни именно это. Что ж… По крайней мере — это логично. И — справедливо. Да и как, она могла ему помешать?

В течение следующих нескольких минут дон Карлос говорил, обращаясь к Антонио. Его голос звучал подобно воде. Он шелестел и шептал, вливаясь в душу отравленным дождем. А то вдруг принимался хлестать водопадом, заставляя вибрировать барабанные перепонки, а сердце разрываться от муки… По мере того, как он говорил, Антонио сжимался, съеживался все больше в кольце ее рук. Потом, когда дон Карлос замолчал, он кинул на Юлию дикий взгляд. И она увидела, как что-то погасло в глазах цвета горячего кофе.

— Антонио… пожалуйста.

Он отскочил, выпустив из рук ее руку.

— Adios… [44] Прощай…

Плавно — точно в замедленной съемке, не отрывая от нее изумленного взгляда, он все дальше отходил назад… и вдруг, споткнувшись обо что-то, неловко упал на спину.

— Антонио!!

— Может, ты скажешь ему, что все это неправда? Попробуй. Думаю, он тебе поверит. Он ведь всегда, тебе верит.

Тогда Юлия поступила как сеньор Мигель. Она просто закрыла лицо руками.

Антонио отшвырнул тубус, словно это была ядовитая змея. И он покатился по каменному полу к ногам дона Карлоса.

Тот поднял его неспешно. И долго, словно удивляясь прозаичности момента, разглядывал черный футляр, в котором хранилась его мечта.

Юлия видела, как Антонио, поднимаясь на ноги, снова пошатнулся. Она шагнула вперед, чтобы поддержать его, но он так на нее взглянул, что ей пришлось остановиться.

Тогда, она повернулась к Карлосу. Глаза-хамелеоны сейчас, из-за ночного освещения и гнева, охватившего Юлию, были почти черными. Правда, сама она не подозревала об этом.

— Поздравляю… — прошипела Юлия, сверкая темными зрачками не хуже Себастьяна, — теперь твое желание сбудется. И тебе больше некому будет завидовать.

— Да, — кивнул он, — мои расчеты оказались верны.

— Отлично. Надеюсь, мы тебе больше не нужны?

Дон Карлос склонил голову набок, словно в глубоком раздумье. Постепенно на лице его появилось выражение, могущее обозначать одновременно как веселье, так и мрачную издевку.

— Напротив.

Он неторопливо, царственной поступью подошел ближе, держа, как скипетр, чертежи Гауди. Именно эта надменность в нем всегда так бесила Юлию.

— Мои планы увенчались успехом…

— А зачем, кстати, было так трудиться? Уничтожать весь этот смешной мир, если можно самому себя убить — многие так и делают, между прочим…

— Да, но ты забываешь, что я бессмертен.

— Фу, какой эгоизм! Ради себя любимого заставлять умирать всех… и, главное, всех еще не рожденных!

— Я, возможно, оказываю им огромную услугу.

— Возможно. Это правда.

Наконец, он остановился напротив нее. И смотрел теперь только на нее, потеряв всякий интерес к Антонио, который прижался к стене неподалеку.

— И ты была абсолютно права, Юлия. У тебя отличная интуиция! Ты ведь сама сказала — это место, где совершаются выборы…

— О чем ты?

— Вот он, — Карлос указал рукой на Антонио, — он уже сделал свой выбор… И Себастьян… И Стефания! Осталась только ты.

— Я?

Предчувствие чего-то, еще более ужасного, чем она могла себе вообразить, заставило Юлию задать этот вопрос дрожащим от холода и трепета голосом:

— Что тебе нужно?!