Марк Фрост - Шесть мессий

Данте слышал позади шаги преследователей, одного точно, а может быть, и двоих, но в этом квартале он знал каждый дом, каждую подворотню, любой проходной двор, лаз и тупик. То была неотъемлемая часть его подготовки. Здесь он как рыба в воде, и им нипочем его не поймать.

Он завернул еще за два угла, пробежал через пустынную открытую площадку, устремился в очередной проулок, вжался в тени двери и застыл, неподвижный и настороженный, прислонившись к кирпичам. В руке его появился нож с широким поблескивающим лезвием. Пусть кто-нибудь сюда сунется — мигом располосую глотку!

Ага! Все как было задумано. Топот шагов, удалявшихся мимо проулка, перекликающиеся голоса — и вот они удалились. Данте подождал на десять минут больше, чем требовалось, и убрал нож. Можно идти домой, он оторвался от погони.

Но что это? Щелчок взводимого курка кольта — этот звук ни с чем не спутаешь — раздался совсем рядом с его головой. Ствол уткнулся прямо в висок.

— Не двигайтесь, мистер Скруджс, — произнес вкрадчивый голос ему на ухо. — У меня нет желания застрелить вас после всех тех усилий, которые мы положили на встречу с вами. Считайте меня своим другом. Понятно?

Голос звучал с акцентом, каким? Немецким?

— Угу.

— Хорошо. Теперь вы можете повернуть голову.

Голос определенно принадлежит немцу; в армии, в его взводе, служили иммигранты, говорившие точно так же, как этот тип.

Данте повернулся и глянул на незнакомца здоровым глазом: тот выглядел молодым, примерно его лет, высокий, с густыми светлыми волосами. Голубоглазый. Широкоплечий. Хорошо одетый. Один из преследователей?

Данте так не думал: этот щеголь даже не запыхался.

— Чего вы хотите, мистер? — спросил наконец Данте.

Незнакомец повел стволом кольта вдоль лба Данте, вниз к пустой глазнице, где и остановился. Легкая улыбка играла на его глазах.

— Можешь называть меня по имени — Фридрих.

— Чего тебе нужно, Фридрих?

— Мне? Я хочу вам помочь, мистер Скруджс.

— Помочь мне? Каким образом?

— Начнем с того, что я восхищаюсь твоей работой. И хочу помочь исполнять ее дальше.

— Что тебе об этом известно?

— Ну, мы уже некоторое время и с немалым, замечу, интересом наблюдаем за этой… любопытной деятельностью.

— Правда?

— О да. Наблюдаем, и честно скажу: то, что мы видим, нам нравится. Очень нравится.

— Но если кто-то намерен помогать мне, то что он сам будет с этого иметь?

— Это справедливый вопрос, мистер Скруджс: помощь… в ответ на помощь.

— Каким образом я могу помочь?

— О, это может показаться неожиданным. Так, в двух словах, и не объяснишь. Почему бы нам не пойти сейчас вместе куда-нибудь, где можно будет все это обговорить.

В глубине светлых глаз Фридриха таилось что-то мрачное, вкрадчивое, пугающе непонятное.

«Он нам нравится», — зазвучали вдруг голоса.

Данте удивился: необычно, чтобы они прониклись доверием к человеку, с которым он только что познакомился. Но ему и в голову не пришло возражать.

Этот немец понравился и ему.

Когда они увидели, как кто-то затаскивает в переулок бесчувственное тело, Дойл закричал первым, и он же первым подбежал к жертве нападения. В то время как Лайонел Штерн чиркал спичками, чтобы немного ему посветить, Дойл энергично старался привести в чувство женщину в скромном хлопчатобумажном платье. Джек с Иннесом бросились вслед за нападавшим, Престо, выхватив из своей трости рапиру, принялся обыскивать место происшествия.

Когда был найден окровавленный, пахнувший хлороформом носовой платок, стало понятно, как она лишилась чувств, а с обнаружением в соседнем складском помещении саквояжа, набитого веревками и примитивными хирургическими инструментами, открылось и то, что несчастная была на волосок от ужасной, мучительной смерти.

К тому времени, когда с пустыми руками вернулись остальные, дыхание женщины стало глубже и пульс стабилизировался, но она не пришла в себя и угроза жизни еще не полностью миновала. Предчувствуя возможное заявление Джека насчет того, что им не следует отвлекаться на посторонние дела, Дойл, опережая возражения, заявил, что пострадавшую нужно перенести в безопасное место, причем не мешкая.

Джек возражать не стал, и Дойл понял, что теперь, когда он выслушал его признание, Спаркс не хочет открыто выступать против него. Теперь у Дойла появились козыри, однако пускать их в ход следовало осмотрительно.

Престо подозвал экипаж, и по прошествии не столь уж долгого времени они вошли в «Палмер-хауз» с заднего входа; в окружении четверых спутников Дойл занес женщину в пустой служебный лифт. Когда они вышли из кабины и направились по коридору к апартаментам Дойла, из-за угла появился майор Пепперман; привычное для него восторженное выражение сменилось испугом.