Инна Кублицкая - На тихом перекрестке

Они встретились на дорожке почти у самой калитки.

Был вечер, солнце клонилось к закату, тени стали длинными.

— Зачем пришел? — пренебрежительно спросил Мартен.

Акил не ответил. Он смотрел под ноги Мартену, на лежащую между ними тень и шевелил губами.

— Ну, так в чем дело? — нетерпеливо повторил Мартен. — Что ты там бормочешь? Мне некогда тратить на тебя время!

Мартен полагал, что знает, зачем пришел Героно: конечно, опять просить, чтобы он отказался от Сузи. Он уже открыл рот, чтобы в очередной раз высказать, что думает по этому поводу. Но Акил вдруг сделал шаг вперед, и что-то длинное и темное полетело Мартену под ноги.

Мартен не успел даже отшатнуться — резкая боль в области сердца парализовала его и пригвоздила к месту. Перед ним, в песке садовой дорожки, там, где лежала его тень, торчал острый деревянный шип — как раз в области сердца! Другим, точно таким же шипом Акил, быстро нагнувшись, будто ножом, «отрезал» тень от ног ее обладателя…

Мартен был не в силах пошевелиться, он только с ужасом и недоумением следил глазами за происходящим. «Что он делает?! Боже, что происходит?!!» — стучало в голове.

Акил тем временем выпрямился и, глянув парализованному Мартену в глаза своим ненавидящим взором, зло и торжествующе выплюнул ему в лицо странные и жуткие слова:

— Тень твою беру себе! Тень твою беру себе! Тень твою беру себе!.. А ты сам тенью растворись…

Темнота будто выплюнула Мартена, и тут же отпустила острая боль в груди. Он оперся о трость и отдышался. Пока он стоял с закрытыми глазами, послышались голоса.

— Посмотри, как чудно одет, — сказал молодой женский голос.

— Наверное, он из театра, — равнодушно ответил другой, тоже молодой, но принадлежащий мужчине.

«Кто это ходит по моему саду?» — подумал Мартен.

Он открыл глаза.

Стоял он вовсе не в своем саду.

Это было совершенно незнакомое место — не то пустырь, не то начинающаяся стройка. Впереди виднелись высокие дома странной архитектуры, справа — деревья; правда, слева высились знакомые башни княжеского замка. Мартен оглянулся.

По тропинке, пересекавшей пустырь, в нескольких шагах от него шли двое — вероятно, те самые, что только что прошли мимо, обсуждая его костюм. Сами они, однако, были одеты куда более странно: и на девушке, и на ее спутнике были почти одинаковые штаны и куртки из какой-то грубой синей ткани. Мартен повел взглядом дальше. Он узнал это место, хотя оно разительно изменилось: перед ним была улица Декарта, а там, где он стоял, должен был находиться дом его невесты Сузи Лагерлилиан. Но дома не было, да и сама улица выглядела неожиданно чужой. По широкой, гораздо более широкой, чем помнилось ему, мостовой сплошным потоком двигались автомобили очень непривычной формы; не было заметно ни одного конного экипажа. Дома вдоль улицы, такие, казалось бы, привычные, выглядели необычно: выкрашенные в слишком яркие цвета первые этажи сплошь изуродованы аляповатыми вывесками, к тому же то там, то тут среди знакомых очертаний попадались совершенно неуместные пристройки и веранды.

Словом, город был тот же, но за несколько мгновений он сильно переменился.

Мартен ни на секунду не допускал мысли, что он спит или сошел с ума. Этого не могло быть: слишком отчетливо он помнил все, что было с ним до того момента, как Акил Героно произнес свои слова, и слишком реально было все, что окружало его сейчас, — звуки, запахи, ощущения тела.

«Спросить у кого-нибудь, какой нынче год, — трезво решил Мартен. — Но тогда меня примут за сумасшедшего. Хотя одежда… Что они там говорили о театре?»

И как ни в чем не бывало, Мартен начал спускаться к улице.

Но куда идти? Мартену настоятельно требовалось выпить, чтобы спокойно обдумать положение, и он надеялся, что нюх приведет его к какому-нибудь кабаку.

Людей на улице было немного, и все, как один, с любопытством глазели на костюм Мартена. Для него, который терпеть не мог выделяться, было невыносимо вдруг оказаться белой вороной; но он решил не замечать удивленных взглядов. Двое мальчишек, забыв про свои дела, даже побежали рядом, во всеуслышание обсуждая «классный прикид» Мартена; они сошлись на том, что Мартен — киноартист и что где-то рядом снимают кино, после чего и оставили его в покое, побежав искать кинокамеры.

Вскоре Мартен заметил вывеску «У Джо» и вошел в бар. Кабаки он привык видеть другими, но и этот был неплох — во всяком случае тут он получил рюмочку коньяку и газету.