Ричард Матесон: Похороны

Седовласый джентльмен стоял, прямой и молчаливый, закрыв красные глаза, рот превратился в узкую щель, демонстрируя уязвленную аристократическую гордость.

— Граф, — взмолился Людвиг, — прошу вас.

— Сколько я могу терпеть эти вульгарные выходки, — спросил граф. — Эти…

— Ну началось, ля-ля-ля, — проворковала Дженни своей кошке.

— Молчи, женщина! — взревел граф, и на мгновение его голова исчезла, окутанная белым клубящимся туманом, затем появилась снова, когда он немного овладел собой.

Людвиг сел в гробу, лицо его исказилось от возмущения.

— Дженни, — заявил он, — по-моему, тебе лучше уйти.

— Нет, ты думаешь, что можешь вот так запросто вышвырнуть отсюда старую Дженни из Бостона? — возмутилась карга. — Подумай лучше, чем это чревато!

И дрожащий Силклайн увидел, как карга нахлобучила свою остроконечную шляпу и, щелкнув пальцами, метнула небольшую молнию. Выгнувшаяся дугой Дельфиния ощетинила все свои черные шерстинки, когда граф выдвинулся вперед, вскинув руку, хлопнул каргу по плечу, а затем застыл посреди шага, заключенный в круг жаркого пламени.

— Ха-ха! — проскрежетала Дженни.

— Мой ковер! — промямлил ошалевший от ужаса Силклайн.

— Джен-ни! — закричал Людвиг, выбираясь из гроба. Карга махнула рукой, и все цветы в комнате начали взрываться, словно попкорн.

— Не-ет, — застонал Силклайн, когда занавески вспыхнули и рассыпались в пепел.

Стулья полетели по воздуху. Граф обратился в столб белого пара и кинулся на Дженни, которая, в свою очередь, взмахнула руками и исчезла в оранжевой вспышке вместе с кошкой и всем прочим. А в зале становилось все более шумно от криков и крушащих ребра ударов.

И Мортон Силклайн с вытаращенными глазами уже валился вперед, когда человечек с восковым личиком склонился над ним, зубасто ухмыляясь, стиснул онемевшую руку директора и пробормотал:

— Смачно.

После чего Силклайн распростерся на ковре.

Мортон Силклайн упал в траурное кожаное кресло. Он все еще немного дрожал, хотя прошла уже целая неделя с того жуткого вечера. На столе лежала записка, которую Людвиг Аспер пришпилил к его бесчувственной груди. В ней говорилось:

Сэр!

Примите, в дополнение к этому мешочку золотых (которые, как мне думается, покроют все ваши расходы), мои сожаления по поводу недостойного поведения некоторых гостей на церемонии моего погребения. Если не считать этого, все было в высшей степени удовлетворительно.

Силклайн отложил в сторону записку и любовно прикоснулся к горке сверкающих золотых монет на столе. На законные вопросы, откуда взялись монеты, он отвечал, что один его партнер в Мехико (ну, назовем его племянником гримера из «Катакомб Карилло со скидкой») очень удачно вложил его средства в тамошнее золото. В общем и целом, все это дело обернулось совсем не так плохо…

Мортон Силклайн поднял голову, когда кто-то вошел в контору.

Ему захотелось с криком отскочить и слиться с цветочным узором на обоях, но он лишь продолжал сидеть словно каменный. В очередной за последнее время раз открыв рот, он таращился на нечто громадное, капающее охрой, бесформенное и со щупальцами, оно все колыхалось и извивалось.

— Один мой друг, — вежливо произнесло нечто, — горячо рекомендовал вас.

Силклайн долго сидел, таращась на него, но затем его дрожащая ладонь случайно коснулась золотых монет. И он обрел силы.

— Вы пришли, — сказал он, дыша через рот, — как раз по верному адресу… хм… сэр. Услуги… — он с усилием сглотнул и взял себя в руки, — на любой вкус.

Силклайн потянулся за ручкой, отгоняя в сторону желто-зеленый дым, который начал затягивать кабинет.

— Как имя усопшего? — спросил он деловым тоном.

Рака — ларец для мощей; дольмен — мегалитическое погребальное сооружение. (Прим. ред.)

Мастаба — тип египетской гробницы; ступа — могильное сооружение у буддистов; гхат — сооружение для кремации у индуистов; дахма — у зороастрийцев сооружение, где оставляют трупы умерших на съедение собакам и птицам. (Прим. ред.)

Покойся с миром (лат.). (Прим. перев.)