Владимир Границын - Линия Крови

- Подожди, - не утерпела Жанна. - Как же вампиры в церковь могут?

- А вот так! Церковь ту они давно для своих целей приспособили. Осквернили и обряды свои мерзкие там проводили. И священник местный с ними был заодно… Короче – убежал он. Вот тогда-то все и началось…

Мария Михайловна сокрушенно покачала головой.

- Что здесь творилось! Ни в одном фильме ужасов такого не увидишь. По ночам люди десятками пропадали. А потом сами становились упырями… У графа в подчинении их несколько сот было, если не тысяча. Город вымер. Кто в живых оставался – убегали, куда только могли. А кому бежать было некуда - только Бога молили. Я хорошо помню, как мы с мамой ночи напролет в углу сидели под иконами; с крестами в руках. Мама все молитвы шептала. А они воют за окошком: «пусти нас, человек. Пусти нас».

Бабка показала, как вампиры воют за окошком, а Жанна подумала:

«Как хорошо, что мы с ней живем в разных городах. Если бы она мне в детстве такие сказки рассказывала, я бы точно дурочкой выросла»

Даже теперь от одного взгляда на растрепанную старуху, с выпученными глазами изображающую воющих упырей, у девушки мороз пробежал по коже.

Бабка между тем продолжала:

- Мы их не пускаем, конечно, а они как зашипят! Словно змеи… Ты вот что – запомни, мало ли что, - упырь без разрешения в человеческое жилье зайти не может. Поняла? Ему обязательно разрешение нужно, ну, или приглашение… Если что – никого не пускай, поняла?

Жанна кивнула. Ей это все уже порядком надоело, она подумала:

«Скорей бы утро»

Прихлебнула остывшего чая и спросила:

- Так как же вы с ними справились? Ведь справились же?

Мария Михайловна язвительно усмехнулась.

- Справились… С Божьей помощью. Чекисты сюда целый полк, наверное, прислали – не меньше. ЧОН – части особого назначения это называлось, слыхала, наверное?

Девушка помотала головой. Бабушка продолжила:

- ЧОНы – это такие отряды были… карательные… Мятежи крестьянские подавлять. Так вот у командира ихнего ума хватило в ситуации разобраться, да. С церковью вместе действовал. Долго здесь война шла, самая настоящая. Может целый год. Но когда знаешь, с чем имеешь дело, с упырями справиться можно. Главное – главаря ихнего уничтожить.

- Так что же, его целый год уничтожить не могли?

- Представь себе. А может не особо и хотели… Не знаю я этих ихних делов. Слухи-то разные тогда ходили, поговаривали даже, что сперва новые власти с упырями заодно были. Комиссар самый главный их в своих каких-то целях использовал, да потом разошлись ихние дорожки. Войска пришли. А когда их, упырей-то, дожимали уже, граф-то ребеночка комиссарского в заложники взял. Видно выторговать чего хотел…

- В заложники? Прямо террорист какой-то.

- Зря смеешься. Террор и заложников брать не чеченцы придумали. Такие способы искони применялись, а уж товарищи революционеры эти методы использовали на полную катушку. Возьми хотя бы Ленина… Знаешь о чем я толкую?

- Слышала чего-то.

- Ну да ладно. Не об том речь… В о ронов-то граф сына у комиссара украл, а тот принципиальным оказался. Или уж не знаю, но договариваться отказался категорически. Сына потерял… Ох что тут потом творилось. Боялись мы. Тех и других шибко боялись. Но от упырей он нас избавил, больше не слыхивали в наших краях ничего подобного… До сей поры.

Наступила ночь.

Опустели улицы. Застыли мрачными глыбами дома.

В одной из квартир типового двухэтажного дома спала одинокая, рано постаревшая женщина. Вдруг из груди ее вырвался сдавленный стон. Дыхание женщины стало тяжелым и частым. Она заметалась, сбросила одеяло.

Женщине снился сон. Плохой сон. Снилась пропавшая четыре года назад дочь. В этом сне Анечка была мертва. Она, голая и очень бледная, стояла по пояс в рыхлой земле – женщина знала, что это могила – и протягивала к матери руки. Рот Анечки беззвучно открывался. Она что-то говорила, но мать не слышала. Ясно было только одно – дочь манит ее к себе. Женщина пыталась расспросить дочь о том, что же с ней произошло. Неужели она и вправду мертва?

«Как же так? Что же случилось с тобой, доченька?!»

Но и она, как ни силилась, не могла вымолвить ни слова. Тогда она сделала к дочери шаг. Земля под подошвой осыпалась. Женщина рухнула в могилу. На её шее сомкнулись холодные, мертвые руки. Женщина начала задыхаться, одновременно понимая – это не Анечка. Её дочерью прикинулся чужой и злобный мертвец…