Алексей Атеев - Пригоршня тьмы

Так вот. Жизнь в этом странном заведении как бы застыла.

«Ага, – подумает читатель, – еще один будет рассказывать, что жизнь в дурдоме – не сахар!»

А вот нет. Автор не ставит перед собой такой цели. Он просто пытается объяснить, почему один из его героев выбрал для себя столь экзотическое место обитания. Именно выбрал!

А выбрал он это место потому, что время в нем стоит. Во всяком случае, именно так происходило с Прошей. Время как бы образовало вокруг него защитную капсулу. Уже все, не только врачи, стали замечать. Санитар дядя Миша как-то сказал тете Паше, нянечке:

– Вот ты смотри, Павлина, Прошка-то наш уж который год в отделении, а все как огурчик. Морда – как попка младенца – розовая и гладкая, а на башке ни одного седого волоса.

– Здоровый как бык, – подтвердила тетя Паша и усмехнулась. – Надька-то, парикмахерша, не зря возле него крутится.

– Надька – сука, – спокойно парировал дядя Миша. – К тому же Надька сама чокнутая. Помнишь, что она вытворяла в прошлом году в День медработника?

– Да уж! – поджала губы тетя Паша.

Но не будем отвлекаться на Надьку. Вернемся к нашему повествованию.

Жизнь Проши в сумасшедшем доме не отличалась разнообразием. Изо дня в день – одно и то же. Завтрак, прогулка по территории в компании с Графом Шереметевым, обед, снова прогулка с Графом… Шереметев собирал свои бумажки, Проша, случалось, ему помогал. Однако Шереметев не всегда был доволен качеством Прошиных находок. Обычно он придирчиво изучал их и очень часто отбрасывал прочь. Правда, он мог через пять минут поднять эту бумажку и положить ее в свою папку, однако что в этом странного? Собственные открытия всегда значительнее, чем находки товарища.

Даже времена года не влияли на столь незамысловатое времяпрепровождение. В сильный дождь или мороз прогулок, конечно, не было. Но и тогда неразлучная пара находила себе занятие, скитаясь по длинным коридорам отделения. Граф Шереметев, как всегда, вел горячий и сбивчивый монолог, а Проша изредка кивал головой, подтверждая важность высказываний. Так за прогулками и сбором всякого мусора незаметно прошло десять лет.

– Все же надо уезжать, – неожиданно произнес Павел.

– Опять начал, – недовольно поморщилась Марта. – Куда уезжать?

– В Америку!

– Ждут там нас, как же!

– Ничего, с долларами не пропадем.

– Много их у тебя, этих долларов?

– Много – не много, а на первое время хватит. Осмотримся, пооботремся… Да и руки на что? Поначалу посуду буду мыть…

– Посуду скорее всего буду мыть я, – Марта в сердцах швырнула на пол газету. – Ты же, по своему обыкновению, ограничишься диваном, на котором будешь лежать и строить прожекты.

Павел промолчал и снова уставился в телевизор. На экране происходило очередное политическое ток-шоу. На этот раз благообразный пожилой человек с повадками дятла (он непрерывно тряс головой) доказывал двум оппонентам, что капитализм в России непременно должен победить. Те вовсе не возражали. Они лениво смотрели на дятлообразного и задумчиво кивали головами.

Некоторое время Павел и Марта прислушивались к этой «дискуссии».

– Зачем тебе Америка? – неожиданно продолжила тему Марта. – Вон говорят же, что капитализм и так придет на нашу землю. Давай действуй, зарабатывай, шевелись, крутись – как там, черт возьми, у вас это называется?! Дело делай!

– А я разве не делаю?!

– Конечно! – Марта хмыкнула. – Ты у нас крутой. Деловее не бывает. Продал квартиру покойной тещи – и это у тебя называется делом. Да притом продешевил.

– Не продешевил, – возразил Павел.

Марта презрительно отвернулась.

– Я нашел клиента, – не унимался Павел, – провернул все дела с оформлением и документами…

– Молодец!

– Именно! – Павел подскочил к мебельной стенке, достал оттуда пачку зеленых бумажек и помахал перед лицом Марты.

– Что ты все трясешь этими долларами, спрячь их подальше, а то беду накличешь.

Павел, казалось, остыл. Он засунул деньги в карман брюк и снова тупо уставился в телевизор.

В комнату вошла девочка лет десяти и укоризненно посмотрела на родителей.

– Опять ругаетесь?

– Нет, Машенька, – успокоила ее Марта, – это мы так, обсуждаем политическую ситуацию.

– Ругаетесь, – возразила девочка, – а по другому каналу, может, мультики? – Она уселась на диван рядом с родителями. – Переключи, папа, телевизор.

Но и по другому каналу шла какая-то политическая трескотня.

– И тут ругаются, – констатировала Маша, – нигде покоя нет. – И она вышла из комнаты.