Денис Закружной - Око шторма

Сообразив, что он так будет их пере еще не менее четырех раз (и как только додумался с моими 9 классами) я выдал еще один перл:

- Да сразу во все три одновременно. Чтоб я вроде как был один но сразу в трех лицах, как этот, как его, Янус древнегреческий, но только еще более многоликий.

От такого, мягко скажем, нетривиального решения задачи голос с минуту вообще не отвечал. Затем сознание мое помутилось и я провалился в стадию глубокого сна без последующих воспоминаний.

Разбудили какие-то назойливые звуки, чем-то одновременно похожие своей бессмысленностью для непосвященного на буддистские песнопения (ну там Хари Кришна, хари Рама) и на политические речи во время выборов в какой-нибудь стране Восточной Европы: вроде и по-нашему говорят, но понять хоть что-нибудь возможным не представляется. Не иначе опять Димыч вражьи голоса по своему приемнику ловит, больше некому. Вот ведь энтузиаст, ему бы музыку поймать, а он все иностранщину всякую ловит. Ладно, при «великом и могучем» у этого был смысл. Сейчас-то зачем? Все можно и по нашим каналам услышать. Звуки меж тем нарастали и приближались. Ну блин, неужели ко мне идет, хана сну, а ведь и не выспался толком. Решив все-таки повоевать за право свободного отдыха (декларацию прав человека в Зоне никто не отменял), я открыл рот и, хорошенько вдумавшись, выдал тираду, суть которой состояла в том, что, если он не уменьшит громкость на своем чудном транзисторе, то будет долго маяться несварением, потому как я и окружающие могут захотеть заставить его вне очереди знакомиться с экспериментальными блюдами из мяса псевдособак, которые периодически готовил Палыч, уверяя, что в будущем это и будет основной пищей всего развитого человечества, потому как другой в мире не останется. Ужасающие звуки на секунду прекратились. Потом чья-то рука стала настойчиво теребить меня за плечо. Помычав минуту другую, я все ж таки открыл глаза и увидел не много ни мало как Сеньку – сталкера, моего закадычнейшего друга, пропавшего полтора года назад в Припяти, когда легендарный Стрелок, по слухам, пробился прямо к Монолиту, где и пропал бесследно.

- Сенька, ё-моё… Ты живой! Как спасся-то? Рассказывай, там ведь в Припяти такая перестрелка у гостиницы была. Кроме Стрелка вроде и не уцелел никто, а тут ты!

Все это я выкрикивал обнимаясь с ним и во всю хлопая по его плечу. Однако Сенька радость мою почти проигнорировал и выдал вообще нечто несуразное:

-Собирайся, брат. Настал новый рассвет. Мы еще живы и я тоже рад этому. Хвала Монолиту, чужаков выдавили к границам периметра. Долго это не продлится. Они готовят новую подлость. Надо собираться.

Меня от такой речи аж оторопь взяла. Хотел я ему сказать что-то, а потом в голове как молния сверкнула и совершенной из ниоткуда информация выплыла. Я полтора года назад, оказывается, не остался на Кордоне, а согласился на Сенькины уговоры рвануть в только что открывшуюся Припять и пробиться к ЧАЭС. По слухам, артефактов там не меряно, дорога расчищена военными. Да и все группировки туда уже вот-вот лыжи навострят. Ну мы и рванули. Идиоты. Ни брони приличной, ни оружия толкового, ни боевых навыков – одна жадность и амбиции. Кое-как пробились вмести с остальными к гостинице в центре Припяти, во время перестрелки отступили (короче, сбежали – двое пацанов против восьми профи в экзосклетах смотрятся как-то не очень) и попали под остаточное излучение малого Выжигателя мозгов (бывает, оказывается и такое). В результате натурально стали очередными жертвами Монолита. И в то же время, я прекрасно помнил о том, что отказался идти с Сенькой, пытался его отговорить – «опасное это дело, а у нас ни брони приличной, ни оружия – постреляют». Думал, что отговорил. Но ночью он тайком рванул с остальными сорви-головами и больше не вернулся. Вот ведь хрень думаю, как такое быть может? Вспомнил обрывки вчерашнего сна, где мне предлагали выбор между тремя новыми мирами. Это куда же меня занесло-то? А где еще два обещанных? Нет, бред какой-то, вот сейчас должен проснуться, но теперь уже окончательно. Оглядевшись, увидел, что находились мы в каком-то полуразрушенном здании в помещении без окон и всего с одной дверью. На потолке тускло светили несколько видавших виды ламп дневного света. Мебели вообще нет, голый цементный пол застелен какой-то рваниной: не то бывшие оконные занавески, не то одежда, но только уж очень поношенная и бесформенная. Прямо у моего «тюфяка» целая гора обойм к АК и ИЛ-86 как совершенно пустых, так и нагло поблескивающих острыми наконечниками выглядывающих патронов. Не иначе – бронебойные, то есть против людей и только на поражение. А прямо посреди всего этого бедлама еле теплящийся костер в ржавой бочке и какая-то хрень, насаженная на остро заточенные ржавые арматурины. Пригляделся, и меня чуть не вырвало – да это ж человеческие головы с остекленевшими глазами и перекошенными предсмертной судорогой ртами. Исходящий от них сладковато-тошнотворный запах, перемешивающийся с нестерпимой вонью, неожиданно ударил в нос, заставил меня наконец-то поверить в происходящее. Я на базе Монолита в центре Припяти и нигде больше.