Уильям Ходжсон - Ночная Земля

Я вступил в Великие Ворота, и безмолвная стража в панцирях отдала мне честь. И я все шел с мертвой Девой, которую вынес из Вечности.

Наконец, стоявшие рядом направили меня с Девой на руках в Главный Лифт.

И я вошел, а со мной Мастера, и все оставались в панцирях, и никто не говорил со мной. Мастер же Монструвакан и Мастер над Врачами стояли возле меня. Люди толпились повсюду, встречая нас, но ум мой не замечал их.

В полном молчании поднимались мы наверх. И миллионы жителей Городов встретили нас возле Главного Лифта. Повсюду царило молчание. Лишь отголоски женских рыданий доносились до меня издалека.

Заметив, что Мастер над Монструваканами и Мастер над Врачами многозначительно переглянулись, я ощутил, что весь покрыт кровью, истекавшей из бесчисленных ран. Тем не менее, понимая, как глубоко ранено мое сердце, Господин Врачей не торопился помогать мне, ведь излишней спешкой он мог лишь обречь меня на горькую боль.

Тут моя голова закружилась, и кто-то забрал Наани из моих рук. Истекая кровью, я все-таки не хотел ее отдавать, и окружавшие меня люди не знали, что делать. А я только озирался… Милый мой Мастер над Монструваканами что-то сказал, но я ничего не услышал, а только видел, что он соболезнует мне. Вдруг вокруг зашумело, и Господин Монструваканов, взяв меня за руку, попросил, чтобы кто-то встал за моей спиной. Пришла чернота, и заботливые руки обхватили мой панцирь…

Наконец я обрел покой и в полусне всегда видел, как несу Деву на руках. Но прошло целых три полных дня, все это время я провел в беспамятстве, а Старший среди Врачей заботился обо мне, пользуясь всеми знаниями, которые были известны людям.

На третий день я пришел в себя, ощущая боль, пронзавшую мое сердце, и Мастер над Врачами был возле меня и следил за лечением. Я лежал в Доме здоровья своего города и восстал с постели, а Доктор не стал возражать — он только смотрел на меня. Я походил немного по комнате, и мне поднесли какое-то питье, я выпил его и вскоре забыл обо всем.

Когда сознание вернулось ко мне, я понял, что жив, и ощутил некоторую силу в своем теле. Первым кого я увидел, был Мастер над Врачами. Я сразу понял, что это он разбудил меня, а до того копил во мне силы для того, чтобы я сумел пережить похороны. Великая мудрость подсказала ему с первого взгляда, что я не переживу Мою Единственную.

Мне принесли просторную одежду, я отказался, разыскивая взглядом нечто более подходящее. И Главный среди Лекарей вновь поглядел на меня. Сразу позвал кого-то и отдал приказ. Мне принесли мой избитый панцирь… и одежду, которую носят под доспехом.

Я был доволен этим, доктор не отводил от меня глаз. И мне помогли надеть помятый панцирь. Пока меня одевали, дух мой воспринимал скорбь и соболезнования множеств, спускавшихся в Страну Молчания. Когда я был почти готов, мне вспомнились ее губы, целующие меня во сне. Боль, пронзившая грудь, едва не прикончила меня, однако Мастер над Врачами дал мне понюхать какую-то соль, притупившую мою муку.

Потом меня понесли на носилках к лифту, где Доктор уложил меня на ложе, прекрасно зная, что лежу я в последний раз, и никогда более не поднимусь наверх в лифте.

Воистину могучая Пирамида опустела. В городах остались лишь Мастера Напряжений, которые следят за передвижением миллионов. Они стояли вокруг лифта, опускавшего нас вниз к Подземным Полям, а мы спускались в самый низ, в Страну Молчания, отделенную сотней миль от поверхности мира и отданную усопшим со всеми своими просторами.

Провожавшие вынесли меня из лифта, чтобы отнести на носилках к Последней Дороге. Но я встал на ноги, показал, что пойду сам, и протянул руку за Дискосом, который несли рядом.

Мастер над Врачами дал знак, чтобы мне повиновались. Словом, я направился к Последней Дороге, а Старший среди Лекарей шел позади меня. Воистину, все люди нашего мира собрались в той Великой Стране, повсюду взгляд мой видел их; и эфир трепетал от сочувствия и соболезнований, в воздухе же лепетал тихий гром, в который сливались голоса людей. И звук этот прокатился над всем простором, оставив после себя полную тишину.

Передо мной открылось место Последнего Отдыха, где в самом начале Последней Дороги лежала крохотная фигурка в белых одеждах, расшитых искристым бисером; женщины наши вложили в эту одежду всю свою любовь и печаль. Я пошатнулся, опершись на Дискос, и Мастер Врач приблизился ко мне с какою-то нюхательной солью.

Вдохнув один раз, я понял, что теперь перенесу отмеренную мне боль; жить оставалось недолго, и я хотел провести в ясном сознании последние короткие мгновения возле Моей Единственной. Мастер Врач не стал настаивать; проявив полное понимание, он тихо отошел назад.