Сара Бреннан - Лексикон демона

Гром ударил в облака, прозвенев у Ника в ушах победным кличем. Он сделал ставку и выиграл. Ни один колдун не помыкал им и никогда не будет. Зря Лианнан предупреждала его об осторожности. Лианнан… она ведь видела его, беспомощного, наивного, застрявшего в человеческом теле. Старалась быть с ним добрее. Надо бы разыскать ее, отблагодарить чем-нибудь и сказать, что он все вспомнил. Он ведь и впрямь вспомнил.

Вспомнил, как не умел думать словами. Как не знал своего имени и ничуть этому не удивлялся. Имена — человечье изобретение. Они важны для них лишь потому, что позволяют тобой пользоваться. Имя — это ошейник и цепь. У него, Ника, больше не было имени.

Подумав так, он тут же заметил свою ошибку и досадливо выбросил ее из головы. Потом нагнулся и бросил в нее разряд молнии — словно затем, чтобы уничтожить всякую память о ней. Снизу затрещало, а сверху прокатился гром: гроза вторила Нику без слов протяжным утешительным ревом.

«Надо забыть все слова, — решил он. — Пора перестать ими думать». Люди усыновили его и вырастили, но теперь он все знал и был волен поступать, как ему вздумается. Правда, пока Нику ни о чем не думалось. Он попытался вспомнить, чем хотел заняться. Гроза молчала. Ей нечего было ответить.

Демоны столько веков стремились попасть в мир людей, что Ник, впервые добившись этого, растерялся. Колдуны всегда верховодили ими, обещая избавление от мук в обмен на повиновение, и каждый демон мечтал поменяться с ними ролями — стать хозяином, чтобы править людьми и ввергать их в трепет.

Они знали только две роли: раба и рабовладельца. Ник перестал быть рабом. Он мог бы сокрушить весь человеческий род, если бы захотел, но что дальше? Он мог создать тысячу гроз, подобной этой. Он был властен над этой ночью и всеми, кого она застигла.

Было темно и прохладно. Ник устал и продрог от всего, что случилось за день. Вернуться бы сейчас домой к Алану, погрызть хлопьев, сидя на диване, и уснуть в своей постели. Люди могли заниматься этим хоть каждый день, и весь мир был открыт перед ними.

Ник похоронил башни в тучах. Он мог выжечь Темзу огнем досуха, чтобы осталось одно дымящееся русло, но не мог снова стать человеком. Снова стать человеком значило бы уподобиться псу, который сбежал от побоев, а на следующий день приполз обратно, скуля по хозяину.

Впрочем, так сказал бы человек, а ему уже хватит думать по-человечески. Хватит думать словами. Он забыл, как его обучали словам. Когда-то давно он уяснил, что звук означает понятие, отдельный звук — отдельное понятие. Теперь звуки и понятия стали для него нераздельны. Он вспомнил, как еще раньше все они потешались над словами, которым люди приписывают такую власть. Как будто звук мог обозначить мысль или существо.

Ему на ум пришло имя «Алан» и все, что оно подразумевало. Слово «дом» оказалось не так-то легко забыть. И все же Черный Артур был прав. Ник никогда не был человеком, никогда не чувствовал по-человечески, никогда не был на «ты» с языком, составленным из слов.

Ник задумался о тех девочках, которых воспитали волки. Прижились ли они среди людей? Не мечтали ли вернуться к волкам? А если бы вернулись, как поступили бы волки?

Проще всего жить со своей стаей. Ник вспомнил, как подмигнул когда-то одержимому в Доме Мезенция и как Алан сбежал после этого в страхе, увидев брата-демона рядом с ему подобным. А он, Ник, побежал утешать. И это казалось правильным — до прозрения.

Нику пришли на ум слова Черного Артура. «У демонов нет чувств». Теперь он понимал, что имелось в виду. В душе демона нет места теплу.

Алан выпустил его на волю. Ник ни за что не пошел бы на такой риск в отношении своего мира, своего племени. Люди не похожи на них: они не сильны, не логичны, не тусклы, как бесконечные пустоши демонского мира.

Ник снова вспомнил Мэй — как она согревала его в плавании через пролив, лежа рядом и не давая покинуть тело. Вспомнил Лианнан, ее ледяные губы и мольбу о мгновении тепла, которое можно было бы забрать с собой, в их стылый мир.

Теперь ничего нельзя было поправить. Нечто бесконечно холодное не может и не должно выворачиваться наизнанку, отказываясь от собственной сути, стремясь к мимолетному, глупому, теплому.

Все изменилось. Теперь Ник знал правду, знал, кто он такой. Путь назад был отрезан. Навсегда.

Ник дал тучам рассеяться, ветрам — уняться, и тут в наступающей тишине его осенило, что он бросил Алана в логове колдунов. Ник помчался назад быстрее звука или даже света, забыв о городе, которым мог бы обладать. Сейчас его манил только один дом. Ник прошел сквозь крышу и повис над полом, усыпанном телами.