Сара Бреннан - Лексикон демона

Артур опустил кулак. Ник медленно разжал свой. Артур слегка повел рукой, и его лицо прояснилось, расплылось в улыбке, как прежде. Он шагнул вплотную к Алану. Ник посмотрел ему в спину. В плечах Артур был еще шире его и мог переломить Алана пополам.

Впрочем, он мог сделать еще хуже. С помощью магии.

— Алан, — окликнул Ник, и, как назло, из всех имен во всех мирах именно на этом его голос сорвался в утробный нечеловеческий клекот. Он сглотнул и выдавил: — Я хочу знать. Прошу тебя.

Губы Алана скривились.

— Это правда, — прошептал он. — Прости.

Его голос прервался, но не потому, что он тоже был демоном. Его душили слезы. Небо за окном до того потемнело, что Ник понял: идет гроза, и никакому свету не пробиться через эти тучи. Тусклый луч настенной лампы поймал слезинку у Алана на реснице, раскрасил желтым мокрый след на щеке. Ник протянул руку, но та уткнулась в барьер. Тогда он уронил ее — все равно не знал, что делать.

Черный Артур небрежно поднял ладонь с филигранным серебряным перстнем и провел большим пальцем по лицу Алана, смахивая слезы. Вот что еще не давалось Нику, что еще разделяла его с людьми: он не знал, как до них дотрагиваться. Алан отвернулся.

— Не трогай меня, — глухо произнес он.

— Ты ведь был еще ребенком, когда его принесли. Расскажешь, как было дальше? — спросил Артур, словно у него было право спрашивать словно он был благодетелем, который пришел избавить Алана от всего этого. — Как он научился говорить?

Алан посмотрел на Ника.

— Хочешь, чтобы я рассказал?

Ник кивнул, а Черный Артур рассмеялся.

— Еще бы он не хотел. Милосердие для него — пустой звук. Он будет тянуть из тебя жилы, пока не вытянет. Демоны все такие. От них иного не надо.

Алан опять отвернулся от Черного Артура к Нику, но, видимо, не нашел в себе сил поднять на него глаза. Он заговорил, глядя в пол.

— Оливия пришла к нам в надежде, что мы сумеем чем-нибудь помочь ребенку, но мы, конечно, были бессильны. Потом она тоже это поняла, и — Алан тряхнул головой. Вытереть слезы связанными руками он не мог. — Когда мы с отцом в первый раз пошли на Ярмарку Гоблинов… Мне так понравилось, помню, пришел домой веселый, а она…

— Что она сделала, Алан?

Голос Алана стал еле слышным.

— Оливия была в ванной вместе с… с ребенком. Она пыталась его утопить. Только он не тонул. Вода вскипела, у нее все руки обварились, и отцу пришлось драться с ней, чтобы отобрать малыша. Они оба кричали, потом отец отнял у нее Ника — он совсем не обжегся и ни разу не заплакал. У Оливии началась истерика, и отцу пришлось с ней остаться, чтобы успокоить. Ребенка надо было унести, вот он и отдал его мне. Сказал, что теперь мне придется о нем заботиться.

— А что же ты?

— Заботился как мог, — ответил Алан надтреснутым голосом.

Ник всегда знал, что Алан практически вырастил его, потому что отцу надо было следить за Ма, но такого он никак не мог представить. Только не Алана, совсем еще ребенка посреди этого безумия, где двое взрослых борются при нем в кипятке и, в конце концов, всучивают ему демонское отродье.

В памяти всплыла картина, такая тусклая, что не отличить от воображаемой: он лежит в детской кроватке, а Алан выплывает из темноты и что-то поет. Белиберду. Человеческие слова. В памяти его мальчишеское лицо кажется серьезным и ласковым. Ник тысячу раз видел это его выражение и никогда не задумывался, что творится у Алана в душе, когда тот на него смотрит.

Отворачиваясь от его слез, Ник обнаружил часы — в тени за огненным кругом Анзу. На миг он увидел в стекле циферблата, озаренного пламенем, свое кривое отражение. Даже рыжий свет огня не добавил тепла этим черным глазам. Лицо было человеческим, но всегда бесстрастным, как маска. Человечности в нем было не больше, чем у куклы.

И вот это они отдали ребенку. Алану.

— Значит, ты один научил его говорить? — спросил Артур с деланным удивлением. — Как же это тебе удалось?

Алан не стал к нему поворачиваться.

— Не знаю точно. Я просто… был за него в ответе. Разговаривал с ним, читал ему, водил на прогулки, показывал то, се, называл. Когда он заговорил в четыре года, это было настоящее счастье. Я старался хорошо его воспитать.

— Нет, — назидательно поправил Артур. — Ты старался сделать из него человека.

На этот раз Алан ему не ответил. Он вел свои рассказ тем же вдумчивым тоном, каким читал Нику сказки на ночь.

— Тогда-то отец и решил… что есть надежда. Он начал учить Ника разным вещам, объяснять, как себя вести. Последнее, что он сказал перед тем, как ты убил его, — чтобы я приглядывал за Ником. И я сделал все возможное.